Эмилия Остен - Сердце крестоносца

До Дауфа было два с половиной дня пути: из-за состояния дорог, к сожалению, кавалькада не могла двигаться быстрее. Попадавшиеся по пути села выглядели не слишком хорошо. Крестьяне голодали. На виселицах, поставленных у тракта, раскачивались промерзшие трупы разбойников – в назидание другим. Видимо, не помогало. Однако на людей графа Мобри никто нападать не осмеливался: стоило лишь взглянуть издалека на суровых рыцарей, как всякое желание рисковать у лихих людей пропадало. Жизнь они ценили дороже.

На третий день показались знакомые места. Римильда, не выдержав, пересела на коня и поехала верхом рядом с Танкредом, изнывая от беспокойства. Наконец дорога вывела их на верх холма, откуда открывался вид на долину. Римильда остановила лошадь.

Замок Дауф был цел и невредим, и над его стенами по-прежнему развевался флаг Мобри.

Ворота открылись не сразу: охранявшие замок слуги недоверчиво отнеслись к появлению хорошо вооруженного отряда.

– Стой! Кто идет? – закричали со стены. – Назовитесь, прежде чем подойти ближе! Стреляем без предупреждения!

Римильда порадовалась, что поехала верхом и не придется теперь выбираться из повозки и по грязи шлепать к подъемному мосту, чтобы показаться своим людям.

– Уильям, это ты? – крикнула она в ответ, подняв голову. – Открывай! Я возвратилась!

– Леди Римильда! – радостно отвечал Уильям и приказал кому-то за стеной: – Отпирайте ворота, живо! Хозяйка вернулась!

Танкред тем временем критически разглядывал Дауф. Кажется, увиденное его не слишком порадовало, но Римильда предпочла не обращать на это внимания. Ведь она дома. Наконец-то дома.

– Мост не поднят – это чтобы легче врагам было проникнуть в замок? – иронично осведомился он.

Римильда оскорбилась:

– Мост не поднят потому, что его давно пора починить. А на это, как вы знаете, у меня не было средств. Так что ваши люди могут теперь этим заняться – вы хозяин, прикажите им. А пока что мост лишний раз не трогают, чтобы механизм не сломался. Лучше заставить старые колеса сработать в нужный момент, чем привести их в окончательную негодность ежедневной нагрузкой. Если бы со стен увидели опасность, мост бы подняли.

– Наши люди, – спокойно уточнил Танкред, – и вы можете приказать им точно так же, как и я. Вы хозяйка этого дома. Это право у вас никто не отнимет.

Римильда, пораженная, смотрела на него, не отрываясь. Он действительно так думает? Все может оказаться легче, чем она предполагала. Она немного опасалась, что Танкред, вступив во владение землями, сделается настоящим тираном, вроде барона Крега; но, похоже, у мужа на сей счет иные взгляды. Наверное, его воспитали так же, как и ее. Жена ведет хозяйство в замке, муж – в поместье.

Ворота со скрипом начали отворяться.

– И ворота неплохо бы починить, – как ни в чем не бывало заметил Танкред и ударил коня пятками под бока. Римильда направила свою лошадь вслед за ним, но предпочла промолчать.

Вернувшуюся госпожу слуги приветствовали ликующими криками. Во двор сбегалось все население замка, чтобы засвидетельствовать свое почтение хозяйке. Римильда заметила, что не так уж много арендаторов и сервов пришли в замок. Видимо, все не так уж плохо в графстве. На Танкреда и его рыцарей обитатели Дауфа поглядывали с недоумением. И с надеждой высматривали – сердце Римильды сжалось – Деневульфа. Ах, как жаль, что брат не вернулся живым из Палестины. Как жаль…

На крыльце показался Фрил в своей неизменной волчьей шубе. Добрый эконом не расставался с этим предметом туалета ни зимой, ни летом.

– Миледи! Миледи Римильда! – Управляющий сбежал по ступеням, и Римильда, спешившись, направилась ему навстречу. – Вы вернулись!

– Как видишь, Фрил. И привезла помощь. – Римильда указала на вооруженный отряд, все еще входивший в замок. Следом тянулись многочисленные повозки.

Управляющий с недоверием разглядывал гостей. Кажется, сотня вооруженных головорезов самого сурового вида во главе с почти двумя дюжинами конных рыцарей внушали Фрилу скорее опасения, чем надежду.

– Это люди его светлости графа Мобри? – уточнил он, пытаясь различить в толпе хотя бы одно знакомое лицо, хоть кого-то из тех, кто отправился в Святую землю вместе с Деневульфом.

– Да, – сказала Римильда. – Это наши люди.

– А где же сам граф? – Фрил тоже тщетно высматривал Деневульфа среди прибывших. Римильда глубоко вздохнула и поняла, что настало время сказать небольшую речь. Она поднялась по ступеням, остановилась на крыльце и повернулась к собравшимся. Танкред поднялся следом за нею и встал рядом.

– Я рада снова видеть вас всех, – произнесла Римильда, стараясь говорить громче, чтобы ее слышали все во дворе. Шептавшиеся слуги затихли, и наступила тишина. – Я возвратилась из длинного путешествия в Палестину, куда, как вы знаете, отправилась, чтобы встретиться с братом и попросить у него поддержки и помощи для замка Дауф. – Она помолчала. – К сожалению, у меня печальные вести. Деневульф из Дауфа, граф Мобри, пал смертью храбрых в Святой земле, защищая от неверных крепость, доверенную ему королем Балдуином.

Дружный горестный вздох прокатился по толпе. Несмотря на то что Деневульф давно оставил свои владения и отправился в Палестину в погоне за призрачным счастьем, его хорошо помнили и любили в замке и окрестностях. Пока молодой граф правил тут, все было в порядке. И лишь мечта о богатствах и славе, которые можно снискать в Святой земле, смогла увести Деневульфа отсюда. Он никогда больше не вернется, никогда не появится здесь. Римильда стойко держалась все время с того мига, как узнала о смерти брата, однако теперь к горлу подкатили слезы.

– Мы объявим траур, – сказала она. – Граф Деневульф храбро сражался и сумел завоевать себе и землю, и славу, однако его замок пал под натиском неверных.

Фрил стоял, морщась, как будто сейчас заплачет.

– У меня для вас еще одна весть, – произнесла Римильда. Не стоило с этим тянуть. – В Палестине я обвенчалась с Танкредом де Фонтевро, лордом Грота Тирона. – Вряд ли обитатели замка представляют, что такое этот Грот Тирона, но звучит достаточно грозно, а Танкреду понадобится уважение. – Он прибыл из Святой земли со мной и своими рыцарями, чтобы вступить во владение этими землями и защищать их до конца жизни. Теперь он – граф Мобри, мой муж и наш господин.

– Ах! – дружно выдохнула толпа. Все взгляды устремились на Танкреда.

Римильда сделала шаг назад, словно приглашая мужа поговорить с людьми. Тот еле заметно кивнул, и Римильда почувствовала себя его сообщницей. Они и есть сообщники – мало кто знает о том, что они так и не стали мужем и женой по-настоящему, что их брак – всего лишь сделка. К тому же не доведенная до конца. Что ж, люди Дауфа и подавно не должны об этом знать. Она – их графиня, а Танкред де Фонтевро – их граф и защитник.