Эмилия Остен - Сердце крестоносца

– Мне очень жаль, что я прибыл в Дауф вместе с черной вестью о смерти вашего лорда на чужбине, – начал Танкред. – Деневульф, граф Мобри, был отважным человеком и пал, защищая своих людей. Несомненно, Господь теперь принимает его в райских садах, и мы объявим траур по поводу его гибели. Однако сейчас в стране смута, и я приложу все усилия, чтобы защитить земли Мобри от любых посягательств. Мне понадобится в том ваша помощь, и я с удовольствием выслушаю всякого, кто захочет поговорить со мной и предложить помощь или дельный совет. А теперь прошу извинить – моя жена устала после долгого пути, я должен проводить ее в ее покои.

Собравшиеся прослушали эту речь в молчании.

– Фрил, – позвала Римильда, – идем с нами.

Управляющий поспешно взошел по ступеням.

– Разместите людей Танкреда со всеми возможными удобствами, – негромко велела Римильда, – теперь они будут жить в замке.

– Но госпожа… У нас не хватит еды на такое количество людей. Их же больше сотни! – всплеснул руками управляющий.

– Об этом не беспокойтесь, – заметил Танкред. – Мы привезли провизию с собой и готовы закупить еще столько, сколько нужно.

– Да, милорд, – поклонился Фрил.

– Я хочу знать все о том, что здесь происходило и происходит, – сказала Римильда, – только сначала принять бы ванну.

– Конечно, миледи! – Фрил широко улыбнулся. – Как только мне сообщили, что вы возвратились, я немедля приказал греть воду!

– О Фрил! Вот теперь я чувствую, что вернулась домой! – Римильда задумалась над тем, можно ли устроить в Дауфе водопровод. Может быть, удастся что-нибудь придумать.

– Римильда, – произнес Танкред спокойно, и она, вздрогнув, повернулась к нему – так просто и естественно он назвал ее по имени. – Может, ты все-таки покажешь мне графские покои?

– Сюда, – Римильда указала в нужную сторону. – Дауф построен примерно так же, как и многие норманнские замки. Думаю, если ты побывал в одном из них, то и в Дауфе не заблудишься…

Римильда говорила о чем-то еще, а сама все время думала о том, что теперь придется обращаться к мужу по имени. Так принято.

Танкред проводил Римильду до ее комнат, бесстрастно попросил Фрила показать ему покои графа и исчез, пообещав скорую встречу за обедом. Римильда прошла в свою спальню, чуть не плача от навалившейся усталости и облегчения.

Она дома! И дом устоял, пока ее не было. Неизвестно, кого за это благодарить – управляющего, ленивых соседей или же суровую зиму, – но Дауф выстоял, и теперь можно поверить, что все будет хорошо. Конечно, в стране назревает война, царит голод, однако можно выжить. Зима уже на исходе, провизии достаточно. Римильда тронулась в путешествие, в которое отправил ее Господь, и вернулась, и привезла помощь, только вот не вернула брата. Ах, Деневульф, Деневульф… Сколько раз вот в этой самой комнате Римильда высматривала его из окна и проклинала за то, что брат никак не возвращается! Теперь она уже никогда его не увидит. Она не видела его мертвым, и Деневульф так и остался для нее немного живым – смеющийся молодой человек, честолюбивый, уверенный в себе и полный надежд на счастье – таким она видела его в последний раз, когда брат отправлялся в Палестину…

Теперь здесь будет новый властитель. Другой мужчина, которого Римильда зовет мужем. Человек иного характера, иного склада. Понравится ли ему тут? И, если уж на то пошло, понравится ли он Дауфу?..

– Деточка, не сиди у камина, ты же заснешь! – Калев вошла в комнату и тут же приступила к исполнению обязанностей – захлопотала вокруг Римильды. – Ты сама себе не простишь, если не поговоришь с Фрилом сегодня, так что вставай и раздевайся – сейчас ванна будет готова.

– Ты сама доброта, Калев, – зевнула Римильда.

– О нет, я сама практичность. Дрожь берет при взгляде на запачканный дорожной грязью подол твоего платья. Кажется, оно испорчено непоправимо.

– Из-под копыт лошадей летит грязь, знаешь ли… – напомнила Римильда. – Здесь Англия. Грязь, зима.

– Знаю, знаю.

Под привычное воркование Калев Римильда освободилась от надоевшей дорожной одежды и забралась в теплую ванну, где едва не заснула – усталость, накопившаяся за время путешествия, давала о себе знать.

Калев помогла ей вытереться, высушила волосы и подала одно из любимых домашних платьев – темно-красное, винного оттенка, подбитое горностаем и украшенное затейливой вышивкой по краю подола, воротника и рукавов. Надев его, Римильда окончательно почувствовала себя дома. Калев застегнула у нее на шее одно из чудом сохранившихся украшений. Хотя почему чудом? Это было бронзовое ожерелье в виде венка из дубовых листьев. Работа красивая – но и только. За такое не выручишь даже цены бронзы, что пошла на его изготовление.

– Ты выглядишь как настоящая королева, девочка моя, – удовлетворенно кивнула Калев.

– Мне важно быть дома, а не быть красивой. – Римильда уже в который раз пожалела об отсутствии зеркала. Но столь дорогой и столь бесполезный предмет был продан одним из первых, когда подступила нужда.

– Теперь у тебя есть муж. Ты должна быть красивой для него, – напомнила Калев. – Леди Марианн никогда даже из комнаты не выходила, не приодевшись и не уложив волосы.

– Калев, для Танкреда я и так хороша. Вернее, не я, а мое приданое в виде графства.

– Если ты думаешь, что этот рыцарь польстился лишь на твои земли, ты глубоко ошибаешься. Его сокровищницы хватило бы на то, чтобы скупить половину земель в Южной Англии. Не было никакой необходимости жениться на тебе.

Удивленная, Римильда повернулась к няне:

– Что ты имеешь в виду? Откуда ты это взяла?

– То, что перед твоей красотой никто не устоит, будь он самым знатным человеком в стране? Или то, что лорд Танкред богат, как десяток королей, вместе взятых?

Римильда рассмеялась:

– Ах, Калев! Танкреду де Фонтевро необходима крепость, чтобы обосноваться в Англии. Не девушки его волнуют, но каменные стены замка и земли, что простираются за этими стенами. Ты же знаешь это сама. И даже если он может скупить землю, он не может купить титул. Теперь он граф Мобри, а не безвестный французский рыцарь, второй сын небогатого дворянина, шевалье де Фонтевро. Он не пал жертвой моих прекрасных глаз. Это сделка. И за время нашего супружества он ни разу не пришел в мою спальню и не сделал попытки овладеть мною.

– Тебя это огорчает? – хитро прищурилась Калев.

– Меня это удивляет, – отрезала Римильда. – Впрочем, спишем все на тяготы пути. Через некоторое время, думаю, вопрос решится сам собой. А пока не стоит и задумываться об этом, у нас полно проблем. Идем, Калев, я умираю с голоду.

Хотя Римильда сделала вид, что ее не волнует такое пренебрежение со стороны мужа, а Калев в ответ притворилась, что поверила хозяйке, тем не менее леди была уязвлена таким поведением графа.