Лариса Шкатула - Последняя аристократка

— Тетя Наташа шутит, — строго пояснила Аня

Варвара ухватилась за предложенную Наташей руку и вылезла из саней. Она уже ходила, но никак на слова других не реагировала, словно вдруг оглохла и онемела. Вернее, простые команды понимала, а говорить напрочь отказывалась.

Аня пыталась ей что-то сказать, но девочка в ответ на все её попытки лишь молчала, уставившись в одну точку. В конце концов её оставили в покое и просто вели и везли с собой, как щенка или котенка.

Билетов в плацкартный вагон не было, так что Петр взял билеты в международный, дорогой и потому пустой. Проводник недоуменно оглядел их худую одежонку. На Наташу посмотрел особенно неодобрительно: мамаша сама вырядилась, а дочери бог знает во что одеты!

Молодая женщина поняла, что такой диссонанс в их одежде будет бросаться в глаза и другим. Как-то днем, на очередной крупной станции, где по расписанию поезд стоял около часа, она вышла на перрон, напоминавший собой этакий небольшой рынок, на котором продавалось все, очень недорого купила детские вещи для девочек и кое-что для мальчиков, решив, что Петр может и не додуматься до этого, ведь прежде ему покупать детям одежду не приходилось.

Вещи она сложила в корзину, которую тут же купила у какой-то бабы и уже собиралась идти к поезду, как вдруг услышала чей-то знакомый голос.

Она подняла голову и обомлела: перед нею в форме старшего лейтенанта НКВД стоял Арнольд Аренский, рядом с ним какая-то худенькая девушка и… Ян Поплавский! Наташа даже головой тряхнула, не наваждение ли? Но они стояли и сосредоточенно что-то обсуждали.

— Билетов нет, — услышала она голос Аренского, — а следующий поезд только через сутки.

— Берите билеты в международный, — сквозь зубы проговорила она. — Третий вагон почти пустой. Держите деньги, вам может не хватить.

На всякий случай она делала вид, что её интересует проходящий мимо паренек с горячими пирожками, от которых и впрямь валил пар, а деньги передала Арнольду незаметно. Зря, что ли, она в цирке работала? Правда, и он не сплоховал, вспомнил трюки, которым учил его отец. Деньги мгновенно исчезли в его кармане.

— Наташа! — в один голос, но, по счастью, тихо воскликнули мужчины.

— Берите в третий вагон, — сказала она, не глядя на них.

— Да, понимаешь, у Яна документы ненадежные, — так же бесстрастно, вроде и не ей, а Виолетте, сообщил Арнольд. Он не знал, почему Наташа не обращается к ним впрямую, но, на всякий случай, решил поддержать её игру.

— В международном документы вообще не проверяют, — сказала она и пошла к поезду.

Уже проходя по коридору, она глянула в окно: на перроне остались Ян и незнакомая девушка. Аренский исчез — не иначе, послушался её совета.

Пора было обедать. Прежде Наташа собиралась послать за съестным Петра, но подумала, что на перроне они встретятся с Яном, и решила до срока этому воспрепятствовать. Кто знает, как среагирует на все Поплавский. То есть известно, что он будет страдать и мучиться. Таня была его любимой и, как говорил сам Ян, единственной. Лучше подготовить его потихоньку.

Она переодела девочек во все новое. Причем, Варя так и осталась безучастной к её манипуляциям, Аня же явно одежке обрадовалась.

Наташа посмотрела на часы — до отхода поезда оставалось ещё двадцать минут. Она опять взяла в руки корзинку, которая оказалась такой удобной, а Варю отвела в купе к Алексееву. Они договорились изображать людей незнакомых, потому Наташа громко сказала, хотя вагон все равно был пустой:

— Вы не приглядите за моей дочуркой? Я хочу купить что-нибудь из еды.

Петр удивленно на неё воззрился. Он сам собирался прогуляться на перрон.

— На следующей станции, — Наташа правильно поняла его взгляд и обратилась к Ане. — Ты пойдешь со мной на вокзал?

— Пойду, — заулыбалась та.

Когда Наташа с девочкой вышла на перрон, она увидела, как Аренский с товарищами идет к вагону и, улыбнувшись про себя, пошла в другую сторону. Времени оставалось все меньше, а ей действительно нужно было запастись продуктами.

Аня глядела на все голодными глазами, но молчала, а только стискивала руку Наташи, когда мимо кто-то из лоточников проносил очередное лакомство вроде горячей картошки или вяленой рыбы.

Давно Наташа не получала такого удовольствия от покупок. И оттого, что рядом идет девочка, которая держит её за руку, и все принимают её за дочь Наташи, потому что она русоволосая и сероглазая.

Наверное, это хорошо — иметь много детей, но вот не дал бог. Разве что решиться теперь ещё на одного, которого во чреве носит, от Бориса. Наверное, потому и мысли у неё появились о детях…

— Поторопитесь, дамочка, — сказал ей с поклоном седой проводник, мимо которого она как раз проходила, — поезд через три минуты отправляется.

Она прошла в свой вагон. Их с Петром купе были в середине вагона, а купе Арнольда и Яна — в самом начале. Ее друзья-товарищи уже сидели на нижней полке, поминутно взглядывая на открытую дверь.

Наташа пропустила Аню вперед.

— Иди к папе, скажи, что я сейчас подойду.

И негромко позвала Арнольда:

— Выйди на минутку, поговорим.

Он тут же вскочил и прошел за нею в тамбур. Поезд уже тронулся, и проводник, заходя в вагон, скользнул по ним нарочито равнодушным взглядом. Явно форма Альки своеобразный карт-бланш, а он даже не подозревает об этом. Если бы не Наташа, так бы и ждал своего плацкартного.

— Да, — он полез в карман, — возьми свои деньги, они мне не нужны. Я же в отпуске. Весь в деньгах. Нам их и тратить было некуда…

— Так, быстро и коротко расскажи, как у тебя дела и куда вы направляетесь, а потом я тебе расскажу.

— А что рассказывать, — Арнольд не торопился с нею откровенничать, и Наташа подивилась происшедшей в нем перемене. Неужели эти три кубика в петлицах совершили с ним такую метаморфозу? — Едем в отпуск с моей невестой Ви… Матреной Филипповной.

— А что такое — Ви? — лукаво спросила она. — Виктория? У неё тоже подложные документы?

— Откуда ты… — изумился он. — О, я и забыл, что ты — та женщина, которой боялся весь Аралхамад.

— При чем здесь Аралхамад? — отмахнулась она. — Обычная наблюдательность человека, всю жизнь живущего по чужим документам… А что с Яном?

— С ним сложнее. Он — беглец из лагеря, и я собственноручно устроил ему побег…

— Дела-а, — пробормотала Наташа. — Еще похлеще, чем у нас… Впрочем, на весах этого не взвесишь.

— А что у вас?

— У Яна это не все сложности. Со мной едет человек, к которому Поплавский отправлял своих жену и дочь. И жена его друга, и Таня Поплавская погибли в этом селе, которое Ян ошибочно принял за тихую гавань. С нами едет четверо детей, среди которых дочь Яна…

— Что ты говоришь! — Аренский был обескуражен. — Как же ему об этом-то сказать?