Вирджиния Спайс - Земля надежды

Каждый раз, когда Энни начинала осматривать новый ход, она обращалась к Маоре и, не сводя с нее полных надежды глаз, говорила весело:

— Не бойся, Господь не оставит нас! Все в порядке, мы скоро найдем выход!

Но с каждой новой неудачей Энни все больше и больше падала духом, и скоро они начали поворачивать куда попало наудачу, в бессмысленной надежде найти выход на свободу. Энни по-прежнему твердила, что все в порядке, но страх свинцовой тяжестью лег ей на сердце, и теперь ее голос звучал так, как будто говорил: «Мы здесь умрем». Маора старалась прижаться к девушке изо всех сил, она очень хотела удержать слезы и выглядеть сильной перед бледнолицей, но они так и текли. Женщины на секунду приостановились и прислушались. Вокруг стояла такая глубокая и мертвая тишина, что было слышно даже, как они дышат. Энни крикнула. Эхо откликнулось, прокатилось по пустым коридорам и, замирая в отдалении, перешло в тихий гул, похожий на чей-то насмешливый хохот.

Маоре показалось, что она сходит с ума. Отовсюду ее настигали чудовищные звуки и, ударяясь о ее несчастную голову, отскакивали словно мячики. Злые духи снова настигли их, и они ни за что не отпустят Маору наверх, к свету!

Туземка села на землю и так горько заплакала, что Энни испугалась за ее рассудок. Слишком много страшных впечатлений для первобытного сознания. Девушка села рядом с Маорой и обняла ее; туземка спрятала лицо у нее на груди, прижалась к ней, изливая свои страхи и бесполезные сожаления об их прошлой вражде, а дальнее эхо обращало ее слова в насмешливый хохот.

Они встали и опять пошли дальше — куда глаза глядят, просто наудачу. Им больше ничего не оставалось делать, как только идти не останавливаясь. Надежда снова ожила в них на короткое время — не потому, что было на что надеяться, а потому, что надежде свойственно оживать в молодом сердце, которое полно соков и сил и так хочет жить!

Скоро дала себя знать усталость; женщины не хотели ей поддаваться, им было даже страшно подумать, как это они будут сидеть, когда надо дорожить каждой минутой. Двигаться хоть куда-нибудь все-таки лучше, и это могло привести к спасению, а сидеть — значило ускорять приход смерти.

Наконец ноги отказались служить измученным женщинам. Они сели, тесно обнявшись.

Знаком Энни показала, что сейчас потушит факел, так как надо было экономить свет. Мао-ра предусмотрительно проверила, не потеряла ли она в гонке с летучими исчадиями ада трут, но, нащупав его, успокоенно кивнула головой, соглашаясь. В темноте тишина показалась еще более зловещей, а холод пробирал их влажные от бега спины до костей. Медленно женщины проваливались в сон.

Маора задышала тихо и равномерно, едва видимая улыбка появилась у нее на устах. Ей снилось огромное празднество: красивейшие девушки танцуют у общего костра, под навесом сидят самые уважаемые люди племени и среди них сияет красотой и золотыми украшениями она, Маора. Все мужчины в деревне не отрывают от нее глаз, а женщины завидуют и преклоняются. И, наконец, властным жестом ее подзывает к себе вождь, его глаза горят от страсти…

Задремала и Энни. Ее сон вначале был также темен и спутан, как и ее хождение по лабиринту: она бродила по темному просторному дому, полная луна светила в окна, не прикрытые шторами. Энни знала, что ищет кого-то, но не могла вспомнить, кого именно. Сердце ее сжималось от тревоги и любви, она шла вперед, несмотря на страх, который охватывал ее всякий раз, когда она поворачивала ручку новой двери. Наконец она вошла в комнату, которая не пустовала, как остальные. В глубоком кресле у окна, спиной к Энни, сидела женщина. Луна освещала ее каштановые с сединой волосы, собранные в высокую прическу, строгий узкий силуэт, выпрямленную спину. Она была одета в темно-синее платье, с высоким кружевным воротничком до самого подбородка. Женщина повернулась к Энни, и нежная улыбка осветила ее худое усталое лицо с большими добрыми глазами.

— Мамочка, — вскричала девушка, бросаясь к креслу и обнимая женщину. — Как я соскучилась, моя дорогая, ненаглядная. Мама, мне так страшно, мне так тяжело, я заблудилась и не знаю, что мне теперь делать?

Мать крепко обняла Энни и, поглаживая по волосам, проговорила в самое ухо:

— Ты обязательно найдешь выход, только не останавливайся, не отчаивайся, иди на свет… Ты будешь очень счастлива в любви, я знаю это, моя доченька. Твой любимый уже совсем рядом, только не останавливайся, ищи выход, моя родная…

Тут только Энни вспомнила, кого она искала с таким неослабевающим упорством: Джека, ее жениха. Перед ее мысленным взором встало дорогое лицо: смуглая кожа, широкие правильные дуги бровей, красиво очерченные губы и большие черные глаза с густыми ресницами. Джек, Джек, любимый, когда же они встретятся вновь?

Вдруг мать разжала объятья и стала таять, словно облако, развеянное сильным ветром. На кресле остался только белый кружевной платок, который лежал у нее на коленях.:

Несмотря на раздиравшую Энни грусть, девушка почувствовала, что обрела, наконец, стойкую надежду, которую не разрушит усталость и тьма. Она будет идти вперед, навстречу свету и своей любви, которая ждет ее так же сильно, как и она ее.

Неожиданно Энни проснулась. Ее разбудили непонятные шорохи поблизости, похожие на крысиную возню. Девушка сначала очень испугалась, но по отлетавшим крошечным искоркам поняла, что это Маора пытается зажечь факел. Очевидно, она проснулась раньше и испугалась темноты.

Наконец факел осветил коридор, который казался бесконечным из-за темноты в обоих его концах. Они встали и пошли дальше, взявшись за руки, уже не надеясь найти выход. Маора попробовала сообразить, сколько времени они находятся в пещере — ей казалось, что целую неделю. Однако этого не могло быть, так как их факел еще не сгорел и наполовину. Прошло много времени, сколько времени они не знали, пока не нашли источник и вдоволь не напились чистой холодной воды.

Только сейчас женщины поняли, как сильно им хочется есть. Если раньше страх и усталость притупляли чувство голода, то теперь, когда они немного свыклись со своим нынешним положением, рези в желудке стали невыносимыми.

Маора жестами показала, что очень хочет есть, на что Энни только развела руками. Вместо еды тут только плесень да летучие мыши. Летучие мыши! Энни осенила идея: ведь эти твари не все время проводят в лабиринте, они должны вылетать наружу, чтобы поохотиться! Как ни страшно возвращаться к этим пискливым, отвратительным существам, умереть в полной темноте и тишине от голода — вариант еще менее привлекательный.

Энни жестами показала, что они возвращаются в пещеру, где живут летучие мыши. Маора в испуге замотала головой, отказываясь идти. Энни долго ее уговаривала, стараясь интонацией передать ей свою уверенность в спасении, но все было бесполезно. Наконец, когда Энни поняла, что теряет драгоценное время, она решилась на хитрость: сделав вид, что она уходит одна, девушка взяла факел и направилась в сторону озера, к которому они вышли, убегая от летучих мышей.