Алиса Уэллес - Цветок Дракона

– Так, значит, ангелочек еще и дерется? – усмехнулся он и, схватив ее за плечи, прижал к стене. – Должен сказать, ты не похожа на других, моя дорогая. Никто еще не изобретал таких причин, чтобы прийти ко мне в каюту.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – задыхаясь, вымолвила Сарина, пытаясь высвободиться.

– Неужели? – улыбнулся Дженсон. – Тогда, может, теперь поймешь.

Он навалился на нее всем телом, крепче прижимая к стене, и, обхватив ладонями ее лицо, медленно приблизил к нему свои губы. Запах можжевеловой водки обжег ей рот, заставляя задрожать от ощущения, которого она никогда раньше не испытывала. Сначала это было только жжение на губах, но когда он скользнул языком ей в рот, она почувствовала жжение и там. Грудь Сарины оказалась притиснутой к его крепкой груди, и неизведанное ощущение растекалось оттуда по всему телу, поглощая ее, лишая сил сопротивляться и парализуя волю.

Он словно проник ей в самую душу и раскупорил бутыль с ее одиночеством. Он был ей не отец, не друг, а совсем посторонний человек, но вдруг она ощутила свою необъяснимую связь с ним. Трепещущее сердце Сарины предостерегало ее: когда эта запретная близость окончится, она станет еще более одинока, чем раньше, но она не представляла, как остановить все это.

Сарина вздрогнула, словно холодная, отрезвляющая волна окатила ее с ног до головы. Он отпустил ее, но лишь затем, чтобы получше разглядеть ее лицо, и озадаченно выгнул бровь.

– Ты, похоже, разочарована, – задумчиво произнес он.

– Я… – Дрожащая и смущенная, Сарина не могла вымолвить онемевшими губами ни единого слова.

– Тогда, может быть, мой ангел вовсе не ангел и на самом деле желает большего?

Прежде чем она успела ответить, его губы снова впились в нее, и силы снова покинули Сарину.

– Разве это не лучше, чем говорить друг другу колкости? – пробормотал он, скользя губами по ее коже.

– Пожалуйста… – прошептала она.

– Пожалуйста? – повторил он, медленно исследуя языком каждый изгиб ее шеи.

– Не…

Его губы вновь не дали ей договорить. И вновь она почувствовала, как тает от странного, незнакомого, но, безусловно, приятного ощущения. Он взял ее на руки, и она вскрикнула, но, даже испугавшись, она почему-то желала, чтобы он продолжал держать ее.

– Отпустите меня! – потребовала она, стуча по его груди ослабевшими кулаками. – Отпустите, я сказала!

– Я сам этого хочу, – заверил он, всего раз споткнувшись на пути к узкой кровати.

– Вы не имеете права…

– У меня есть все права, – возразил он. – Ты сама дала их мне в тот момент, когда вошла сюда.

– Но я вошла только для того…

– Чтобы помочь мне, – оборвал он ее. – Вот я сейчас и покажу тебе, как ты можешь мне помочь.

Она бесстыдно искушала его и теперь будет за это наказана. Его тяжелое тело прижало ее к кровати, изящные пальцы изучающе касались ноющей кожи – в таком положении она была беззащитна. И все-таки чутье подсказывало, что она должна сопротивляться, иначе погибнет. Она не сравнится с ним ни в силе, ни в решительности, но, может быть, если ей удастся остудить его, она сможет убежать?

– Пожалуйста… – прошептала она, вновь пытаясь отодвинуться. – Пожалуйста, мне больно. – Она подняла полные слез глаза. – Не могли бы вы сначала просто обнять меня?

– Что ж, раз ты такая застенчивая, – пробормотал он, оставив на время попытки расстегнуть ее накидку. Он лег на спину, положил ее голову себе на грудь и обнял ее.

Боясь вздохнуть, она застыла. Стук его сердца эхом отдавался у нее в ушах. Слегка повернув голову, она украдкой глядела на его красивое лицо: прикрытые в полудреме глаза, тяжелые черные ресницы, бахромой лежащие на щеках. Похоже, он уснул. Сарина для проверки глубоко вздохнула и решила, что пора освобождаться. Затаив дыхание, она приподняла голову и попробовала сесть.

Он мгновенно открыл глаза, и в их зеленой глубине зажегся предостерегающий блеск.

– У меня затекла рука, – поспешно объяснила она, пытаясь вытянуть из-под него свою накидку.

Он, похоже, удовлетворился ее ответом, поскольку хмыкнул и снова закрыл глаза. Но его объятия теперь стали крепче. Сарина чувствовала, что попала в ловушку. Если она все же попытается вырваться, накидка помешает ей это сделать.

– Какого черта ты там возишься? – проворчал Дженсон, приподнимаясь на локте.

– Накидка, – пробормотала Сарина, пытаясь ослабить завязки вокруг шеи.

– Пусти. – Он отстранил ее руки. – Если бы ты не подняла такой крик, я бы давно тебя от нее освободил.

Сарина тщетно старалась не замечать легких прикосновений его пальцев, будто угли обжигающих ей шею, пока он ловко развязывал проклятые завязки. Накидка упала, и она поняла, что совершенно беззащитна. Оставшись в тонкой ночной сорочке, она под его взглядом чувствовала себя совсем обнаженной, словно на ней ничего не было. Наклонясь, чтобы подобрать накидку, которую она по глупости сняла, Сарина незаметно оценила расстояние до двери. Остается молить Бога, чтобы ей удалось спрыгнуть с кровати и добежать до двери быстрее, чем отреагирует его затуманенный алкоголем разум.

Она пошевелилась и услышала треск рвущейся сорочки: край ткани был прочно придавлен его телом. Испуганно вскрикнув, она дернула тонкую материю, и Дженсон, приподнявшись, схватил ее за запястья.

– Я полагал, ты хочешь, чтобы я обнял тебя, – буркнул он, укладывая Сарину на спину и удерживая ее руки над головой.

Сарина, как могла, извивалась под ним, пытаясь отбить новую атаку.

– Мне кажется, ты сопротивляешься слишком энергично, моя сладкая, – задыхаясь от борьбы, сказал он. – Девушкам следует точно знать, когда следует прекратить игру, становящуюся утомительной.

Она собралась гневно возразить, но яростный поцелуй помешал ей. Какую глупость она совершила, какую ужасную глупость! Она была ребенком, игравшим во взрослую женщину, и эта игра завела ее в ловушку. Но когда его губы принялись обследовать мочку уха, новый отчаянный план родился у нее в голове. Она сделает вид, что согласна, а когда он потеряет бдительность, она попытается убежать. И Сарина перестала сопротивляться. Она тупо и неподвижно лежала под ним, заставляя себя не реагировать на его прикосновения и ожидая, когда он расслабится.

Но руки и рот Дженсона не уставали. Где бы ни побывали его губы, везде рождалось сладкое, теплое ощущение. Под его ласкающими пальцами кожа становилась подобной позолоченному атласу. Он расстегнул крошечные пуговки ее ночной сорочки и отогнул тонкую ткань, как отгибают наружные лепестки розы.

– Боже, как ты прекрасна! – выдохнул он, обдав теплым дыханием ложбинку между ее грудей.

По своей наивности Сарина терпеливо ждала, когда его пыл иссякнет, но от этого внезапного дуновения у нее перехватило дыхание. Он расстегнул до пояса лиф ее сорочки и обнажил грудь. Его голодные губы накрыли нежное возвышение в центре одного из белоснежных холмов, и Сарина, вздрогнув, выгнулась дугой навстречу ищущему языку Дженсона. Дрожь сотрясла ее тело, и Сарина вцепилась пальцами в широкие плечи, но вместо холодной ткани халата она неожиданно почувствовала влажную теплоту его кожи и вдохнула незнакомый мужской запах.