Карен Хокинс - Ты лишила меня сна

Что-то внутри, похожее на сжатую пружину, теперь расслабилось, и сердцу стало почти больно от внезапно нахлынувшей нежности. Ему показалось, что любить их сильнее — невозможно.

Дугал отвел глаза, заблестевшие от непролитых слез.

Наконец Хью откашлялся и поцеловал в лоб каждую из дочерей.

— Поторопитесь!

— Да, папа.

Кристина взяла Агги за руку и вышла из комнаты. За ними уже спешила Девон.

Как только дверь за ними закрылась, Дугал сказал:

— Они очень любят тебя.

Он тоже их любил. Его жизнь была разделена на две части: до того, как девочки поселились у него, и после этого. Впрочем, время «до» он едва помнил. Но теперь, проснувшись утром, знал, что его ожидают улыбки трех девчонок, ожидавших его за столом, накрытым для завтрака.

И эти улыбки придавали смысл новому дню, жизни в целом.

Конечно, сначала все это было трудно для них всех. Потребовалось время для того, чтобы привыкнуть друг к другу и обрести в конце концов любовь, которая усиливалась и крепла постепенно. Сначала девочки отказывались ему доверять, а он и не предполагал, насколько они своеобразные. Но за последний год их маленькая семья сложилась, и он ценил это превыше всего. Он посмотрел на Дугала и сказал просто:

— Они моя жизнь.

— Это хорошо… до поры до времени.

— Что ты хочешь сказать?

— Хью, ты не можешь постоянно держать их в стороне от происходящих событий. Неизвестно, что готовит нам судьба.

— Но могу хотя бы попытаться.

— И проиграешь.

Дугал подался вперед. Лицо его стало серьезным.

— Не спеши раздавать им обещания. Они ведь верят тебе. Как можно утверждать, что ничего не изменится, когда здесь поселилась Катриона? Раз вы женаты, многое должно измениться. И это вполне естественно.

Хью покачал головой.

— Я никому не позволю поставить здесь все с ног на голову. Детям нужна стабильность. У них в жизни было так мало хорошего.

— Надеюсь, твоя жена с этим согласится.

— Если начнет возражать, придется ее поучить. — Он самодовольно улыбнулся. — Точно так же, как я учу своих призовых лошадей. Я спокойно изложу свои пожелания и, если она их не примет, твердо поставлю ее на место. И она скоро поймет, кто в доме хозяин.

Дугал смущенно заерзал на стуле. Прошлой ночью, одурманенный неожиданным известием и портвейном, он решил, что его дельный совет поможет разрешить все проблемы. Теперь, при ярком свете дня, он уже не был так в этом уверен. Не ошибся ли он?

— Хью, я не помню в точности, что сказал вчера вечером, но ты не можешь обращаться со своей женой как с лошадью.

— Почему же?

— Потому что так поступать неправильно…

— Ты уверен?

Дугал всем сердцем желал, чтобы здесь была София. Уж она бы сумела ответить на все вопросы Хью.

— Не знаю уж, как объяснить тебе.

— Дугал, я не болван. Я не стану объяснять ей свои поступки.

— Катрионе не понравится, если ты начнешь на каждом шагу указывать ей, что делать.

— Мы с женой едва знаем друг друга. Найдется много всего, чем мы оба окажемся недовольны. Но она ведь скоро уедет.

— Ничего у тебя не получится.

— Посмотрим.

Найдет ли он с ней общий язык? Хью вспомнил, как нежна она была утром, а несколькими днями раньше рисковала ради спасения сестры. Катриона ничуть не походила на мать его девочек. Кларисса была холодной и эгоистичной.

Дугал потер лоб:

— Жалею, что упомянул о лошадях. Черт бы побрал твой портвейн! У меня до сих пор болит голова, а я ведь выпил всего два стакана. Старею, наверное…

Дугал нахмурился, подыскивая верные слова, и это удивило Хью. Его младший брат был известен своим красноречием больше, чем другими талантами.

— Хью, а что, если в Катрионе есть нечто такое, о чем ты не подозреваешь? Что, если она предназначена для того, чтобы сыграть важную роль в твоей жизни и в жизни девочек?

— Чепуха! Мы прекрасно справлялись и без нее. Кристину теперь редко мучают ночные кошмары, и Агги перестала мочиться в постель. И Девон теперь уже не такая худышка. Они все постепенно выздоравливают.

— Это не значит, что нельзя сделать их жизнь еще лучше. Катриона может оказать на всех вас благотворное влияние.

Внезапно Хью овладело смутное беспокойство, и он зашагал по комнате, потом подошел к окну. Зимнее солнце согрело траву, на которой паслись лошади у глубокого ручья, извивающегося среди гряды покатых холмов.

Это зрелище успокоило его, как бывало всегда. Все шло, как и должно было идти, и он не станет что-либо менять.

Никогда. Как только он вспоминал о пережитых в прошлом году ужасах…

Хью прикрыл глаза. Дугал не понимает, потому что не знает всей правды. Может быть, пора рассказать ему?

Набрав полную грудь воздуха, он повернулся к брату:

— Девочки никогда не рассказывали тебе о своей жизни до того, как приехали сюда? — Дугал покачал головой. — Кларисса водила их по местам, которые дети видеть не должны, и на долгие дни оставляла в крошечных съемных лачугах, где часто совсем было нечего есть. В холодное время они замерзали, а засушливым летом погибали от жажды. Она таскала их из одних грязных меблированных комнат в другие, в развалюхи, в сырые и покрытые плесенью разрушающиеся сельские поместья. Дети были вынуждены находиться среди людей, которые не должны были их окружать. В зависимости от того, кому в этот момент Кларисса продавала себя, их скрывали или демонстрировали, как лошадей на рынке. — По мере рассказа лицо Дугала мрачнело. — Они постоянно подвергались опасности, им редко удавалось вдоволь поесть. Они были лишены мало-мальски нормальной жизни. — Хью стиснул зубы со скрежетом. — Я обращаюсь лучше со своими лошадьми, чем Кларисса со своими детьми. — Дугал молча кивнул. — Когда они приехали сюда впервые, Девон прятала еду и копила запасы под кроватью. Она все еще делает это, хотя с каждым месяцем все меньше. Кристина не умела ни читать, ни писать и вздрагивала от малейшего шума или движения, будто каждую минуту ждала, что ее ударят. Не думаю, что Агги хоть раз в жизни принимала ванну, потому что она кричала благим матом, когда миссис Уоллис и горничная купали ее. Девочки были тощими, покрытыми с головы до ног струпьями и синяками. Вокруг рта Хью обозначились горькие складки. — Когда девочки приехали сюда, я обещал им, что кошмарные дни для них закончились. Мы привыкли к очень простому образу жизни, и теперь они оправились и расцвели.

Выражение лица Дугала смягчилось:

— Они любят этот дом и тебя. И все же я считаю, что Катриона могла бы внести в вашу жизнь свой вклад.

— Я даю девочкам все, что им требуется.

— Кроме матери. В их жизни должна быть женщина, — сказал Дугал мягко. — Это надо всем девочкам. Черт возьми, да и мужчинам тоже!

Хью стиснул зубы:

— У них уже была мать, и она не принесла им ничего, кроме страданий. Для меня на первом месте мои дети, и так будет всегда.