Карен Хокинс - Ты лишила меня сна

Как, должно быть, это было тяжело для них! Триона попыталась представить, какой была бы ее жизнь без знакомой и привычной обстановки в доме викария, и не смогла.

— Я помогу…

— Нет.

Ее ошеломила жесткость его тона.

— Катриона, ты останешься здесь всего на несколько месяцев.

— Да, но…

— Никаких «но». Для девочек будет лучше, а для всех нас спокойнее, если ты станешь выдерживать дистанцию и держаться на расстоянии от них. Я не хочу, чтобы они страдали, когда ты уедешь.

Каждое произносимое им слово отдаляло ее от него все больше и больше. Нынче утром она решила, что их любовь и близость что-то значили, что начинается их совместная жизнь как мужа и жены, пусть ненадолго, пусть на несколько месяцев. Теперь она осознала: то, что произошло в спальне, вовсе не гарантировало всего остального.

Но она не могла винить его за то, что он старался защитить собственных детей, хотя внезапно ощутила свое одиночество.

— Конечно, дети — самое главное, и в первую очередь следует думать о них, — сказала после минутного молчания Триона.

— Благодарю тебя за понимание. — Он подался вперед, сидя на стуле, и лицо его немного утратило прежнюю угрюмость. — Все не так уж сложно. Ты будешь видеть девочек за столом. Остальное же время они станут проводить со своей гувернанткой и наставником, и на это уйдет большая часть утра, а день они проводят со мной.

Она опустила глаза на свои руки и сжала их на коленях.

— А где теперь мать девочек?

Его взгляд будто затуманился, стал замкнутым, и вокруг рта обозначились жесткие складки.

— Ты решила узнать все? Не думаю, что это облегчит дело, но могу сказать, что ее имя Кларисса Бофорт. Она дочь мелкого ирландского дворянина. И на удивление красива. Думаю, Девон пошла в нее. Кларисса была единственной дочерью, и отец внушал ей, что она лучше всех, хотя на самом деле все было далеко не так. Она использует свою красоту, чтобы наслаждаться жизнью. — Его губы изогнулись в презрительной гримасе. Было очевидно, что ему тяжело продолжать, но он с этим справился. — Не имело значения ее поведение, не важно было, что ее поступки безнравственны. Мужчины вились вокруг нее толпами и продолжают виться, и она это приветствует. Где уж тут думать о семье.

— Понимаю, — сказала Триона тихо.

— Несколько лет назад Кларисса вступила в лондонское общество триумфаторшей, едва ли не под звуки фанфар. За ней ухаживали герцоги, графы, даже принцы. Почти каждый завидный жених в Лондоне оказывался у ее ног. Тогда я и встретил ее. Я думал, что мы… — Он покачал головой: — Стоит ли говорить, что я ошибался?

— Ты ее любил, а она тебя нет.

— Я любил ее так, как может любить неопытный юнец восемнадцати лет свою первую женщину. Тем временем ее отец был в восторге от успехов дочери и надеялся, что ее брак станет вложением в семейное состояние. Он не понимал, что Кларисса не собиралась выходить замуж вообще. Для нее внимание мужчин было как наркотик. Как только она добивалась любви мужчины, тут же бросала его и переходила к следующему. Я был частью ее свиты, глупый мальчишка, которого она, без сомнения, презирала и над которым смеялась, хотя тогда я был слишком молод, чтобы понимать это. К счастью, прежде чем я успел выставить себя дураком в полной мере, понял, откуда дует ветер, и уехал из Лондона. Неделей позже ее застали в ее же карете с лакеем, и оба они были без одежды.

— О!

— Но, что еще хуже, ее застал там герцог Ричмондский, приехавший сделать ей предложение. Он не стал замалчивать скандал, и весь свет отшатнулся от Клариссы. Отец ее был раздавлен и выкинул ее на улицу. Не думаю, что после этого он хоть раз заговорил с ней.

— И что с ней случилось?

— О, не волнуйся. Она всегда приземляется на все четыре лапки. Связалась с богатым человеком много старше себя. Выпотрошив его кошелек, нашла другого. Потом еще одного.

— По крайней мере, она последовательна, — сухо заметила Триона.

Маклейн вяло улыбнулся:

— Да, в этом ей не откажешь. Но она выбрала ужасный, порочный образ жизни и всюду таскала за собой девочек. Они столько пережили…

Голос его пресекся. Он отвернулся, и глаза его подозрительно заблестели.

— Думаю, на их долю выпало более чем достаточно.

Триона попыталась скрыть свое огорчение. Ситуация, судя по всему, была сложнее, чем она могла предположить.

— Ты любишь своих дочерей, и они, как я теперь понимаю, любят тебя. Это все, что мне надо было знать.

— В таком случае ты будешь вести себя так, как я прошу, и оставишь их в покое.

Триона подумала о нежности своих родителей, о любовном поддразнивании братьев и сестер, и горло ее сжала спазма.

— Я сделаю все, что смогу.

Услышанное усугубило ощущение ее одиночества, которое она попыталась побороть все утро. Внезапно Гилмертон-Мэнор показался ей огромным и пустым.

Должно быть, отчасти ее чувства отразились на ее лице, потому что Хью подался вперед и взял ее руку в свою большую ладонь.

— У тебя будет чем себя занять. Миссис Уоллис все тебе расскажет и покажет. Не сомневаюсь, ты многое сделаешь, чтобы жизнь дома была благополучной.

Похоже, ей объяснили обязанности жены. Но настоящая жена принимает участие во всех сферах жизни дома, а не только следит за состоянием постельного белья. И все же это было началом, выступом на первом участке склона очень высокой горы, куда можно было поставить ногу.

К счастью для всех, кого это могло коснуться, Триона умела выполнить хорошо, даже очень хорошо, любую задачу, в том числе восхождение на гору. Пока что она была рада заниматься хозяйством и следить за тем, чтобы жизнь в доме шла обычным порядком, чтобы все винтики вертелись в нужном направлении и темпе. Но у нее была и другая цель. Она хотела, чтобы ее пребывание здесь приобрело какую-то ценность. К тому времени, когда, как ей объяснили, наступит пора уезжать, Триона хотела стать для Хью настолько близким человеком, чтобы он хотя бы скучал по ней.

Она бросила на него взгляд из-под ресниц. Могла ли она в достаточной мере вызвать его интерес? Неужели она нужна ему только в постели? Пока что только там она ощутила близость с ним.

Триона не могла позволить ему оттеснить ее от всех важных дел, происходящих в доме, и в то же время сознавала, что не может ничего требовать. Было очевидно, что он очень любит своих дочерей, и едва ли она могла винить его за столь похвальные чувства. Она должна была заслужить его доверие и добиться этого ценой собственных усилий. Отец всегда говорил, что реальное дело важнее тысячи слов.

Она разгладила юбки на коленях:

— Я поступлю, как ты скажешь, и буду держаться в стороне от девочек, насколько это возможно, но взамен попрошу тебя кое-что обещать мне.

Он помрачнел: