Тереза Медейрос - Неотразимый дикарь

Коннор смотрел на отвернувшуюся от него Памелу, и перед его мысленным взором одна за другой проносились соблазнительные картины того, чего он мог бы захотеть от нее. На щеках Памелы пылал румянец стыда и смущения.

Эта девушка была настоящей английской розой, не предназначенной для цветения на каменистой почве его дикой и варварской страны. И вот теперь он мог сорвать ее нежные лепестки и колючки гордости. Осознание этого факта должно было наполнить его ощущением собственной силы и непобедимости. Вместо этого он чувствовал себя последним негодяем.

— Благородные слова, детка, — кивнул Коннор. — Должен признаться, весьма заманчивое предложение. Но у меня нет никакого намерения, бросать твою сестричку и тебя, словно двух бедных овечек, на растерзание волчьей стае.

Памела с удивительным хладнокровием посмотрела на него и спросила:

— А как насчет волка в этой комнате?

Этот волк провел слишком много лет, покупая себе удовольствие, за краденые монеты, и совсем истосковался по настоящей нежности.

Опасаясь, что Памела заметит отблеск этой тоски в его глазах, Коннор опустился на одно колено и принялся расшнуровывать один из ее лайковых сапожков.

— Что это ты делаешь? — встрепенулась Памела. Коннор молчал, и ей оставалось лишь беспомощно наблюдать, как он снял с ее ноги сапожок и отставил его в сторону. Потом он поставил ее ногу себе на бедро. Отблески пламени играли на его густых, теплого медового оттенка, волосах.

Ее чулки были в еще более плачевном состоянии, чем панталоны. Покрасневший от холода большой палец выглядывал из поношенного и местами сильно протертого шелка.

Когда Коннор стянул с нее другой сапожок и обхватил рукой стройную щиколотку, Памела почувствовала, как ее щеки заливает румянец стыда. Мужчинам не полагалось видеть щиколотки дам, и уж тем более трогать их. Вот почему многие из них с удовольствием ходили в театр, где можно было всласть наглядеться на полуодетых танцовщиц.

До того как Коннор стал осторожно массировать ее ступню, она и не подозревала, насколько замерзли ее ноги. От его прикосновений по всей ноге прокатывалась волна тепла, и это было так приятно, что она едва сдерживалась, чтобы не замурлыкать от удовольствия.

Украдкой взглянув на нее, Коннор понимающе улыбнулся.

— Вы, англичане, никогда не принимаете всерьез все опасности шотландского высокогорья, — сказал он, начиная массировать другую ступню. — Кажется, ноги замерзли совсем чуть-чуть, но если прибавить к этому сильную влажность, можно отморозить палец, а то и два.

Памела уселась поудобнее, и ее взгляд становился все туманнее по мере того, как страшное напряжение покидало уставшее тело. Если горец продолжит водить большим пальцем по ее ступням, ей придется всерьез опасаться потерять гораздо больше, чем палец.

Тут ее взгляд снова обрел ясность. Она резко выпрямилась. Опять! Она снова поддалась его мужским чарам, как это сделала бы ее мать.

Отдернув ноги, она спрятала их под юбку.

— Уж лучше я отморожу пальцы, чем их откусит злой волк!

Удивленный поведением девушки, Коннор встал.

— Лучше уж я буду настоящим волком, чем волком в овечьей шкуре. Особенно в фальшивых мехах, фальшивых драгоценностях и с фальшивыми пистолетами. Есть в вас хоть что-нибудь настоящее, мисс Памела Дарби? Или это имя тоже фальшивое?

— Разумеется, это мое настоящее имя. Наша мать была известной театральной актрисой, ее звали Марианна Дарби. Может, ты слышал о ней?

В ее голосе прозвучала такая искренняя надежда, что Коннор удержался от готового сорваться с языка саркастического замечания и вместо этого мягко произнес:

— Как ты понимаешь, в последнее время у меня было не так много возможностей ходить в театр. Ты уже говорила, что твоя мать покинула этот мир, но где же мистер Дарби? Почему твой отец не отослал вас с сестрой куда-нибудь в женский монастырь или приют?

— Никакого мистера Дарби не существует, — почти бесстрастно ответила ему Памела. — Впрочем, если ты имеешь в виду отца моей матери, так он умер, когда она была еще совсем маленькой.

Ее признание заставило Коннора вспомнить, что когда-то у него были любящие родители.

— Значит, после смерти матери вы с сестрой решили отправиться в Шотландию и похитить первого попавшегося разбойника.

— Неужели я должна напоминать тебе, что это ты напал на нас, а не мы на тебя? — раздраженно фыркнула Памела. — Мы приехали сюда в поисках человека, а не разбойника. И не просто человека, а наследника громадного состояния.

Пододвинув другой стул, Коннор уселся напротив Памелы.

— И каково это состояние? — заинтересованно спросил он.

— Его отец один из самых богатых и влиятельных аристократов Англии. Герцог Уоррик одним щелчком пальцев повелевает дюжиной домов и поместий, командует целой флотилией торговых кораблей и запросто диктует свою волю членам парламента!

С этими словами Памела дерзко щелкнула пальцами у носа Коннора.

— Но ни богатство, ни власть, — продолжала она, — не могут дать ему того, чего он хочет больше всего на свете, — возвращения сына, бесследно пропавшего почти тридцать лет назад.

— И что же случилось с парнишкой? — нахмурился Коннор. — Он сбежал из дому? Его похитили с целью выкупа?

— Ни то, ни другое. Судя по всему, когда он был маленьким, герцог, его отец, любил приударить за женщинами. Большинство избалованных жен предпочитают смотреть на такое поведение мужей сквозь пальцы, но не такова была герцогиня. — В янтарных глазах Памелы блеснуло восхищение. — После того как она застала в супружеской постели любовницу герцога, она схватила своего новорожденного сына и сбежала вместе с ним.

— И герцог ищет этого парня уже почти тридцать лет? — с недоверием спросил Коннор.

— Полагаю, он давно потерял надежду найти сына, но недавно вдруг удвоил свои, усилия по его поиску.

— Почему именно теперь?

— Потому что он умирает, — невозмутимо ответила Памела. — Последние несколько лет его здоровье резко ухудшается. Ходят слухи, что ему осталось жить совсем недолго — счет идет на месяцы. Уверена, именно это обстоятельство заставило его возобновить поиски сына с новой силой. Кстати, он объявил о значительном вознаграждении тому, кто найдет его.

— Вознаграждении?

Коннору хорошо было знакомо это слово. За его голову не раз назначали вознаграждение. Ему было хорошо известно, что сам человек не всегда стоил тех денег, которые сулили за его поимку.

Памела наклонилась к нему, в ее глазах искрилось волнение.

— Герцог обещал десять тысяч фунтов тому, кто предъявит ему доказательство того, что его сын жив.

Коннор тихо присвистнул.

— Если на кону такие деньги, полагаю, не только вы с сестрой отправились на поиски этого парня.