Хизер Гротхаус - Пробуждение любви

На нем не было плаща, и Микаэла впервые увидела, что у него очень широкие плечи.

Брюки сидели на нем в обтяжку, левая нога все еще оставалась изогнутой, но, как ни странно, была не такой безобразной, как Микаэле казалось. Правая нога выглядела безупречно под темным облегающим материалом. Он так и не снял башмак для верховой езды.

— Вы остались довольнысегодняшним днем, леди Микаэла? — Родерик глотнул вина, наслаждаясь потрескивающим пламенем в очаге справа, словно давая ей время привыкнуть к его присутствию в ее комнате.

— Очень довольна, — ответила Микаэла. — Уверена, это был самый счастливый день в жизни Лео.

Родерик задумчиво кивнул:

— Ему не трудно доставить удовольствие, вы согласны?

— Да. — Вода остывала, но Микаэла не представляла, как ей вылезти из ванны. Она смутится, если он повернется, чтобы понаблюдать за ней в это время?

Будет ли она разочарована, если он не сделает этого?

Микаэла протянула руку поверх края ванны за длинным льняным полотенцем, сложенным на кресле, развернув его в полную длину в ту же секунду, как встала в ванне. С нее водопадом стекала вода.

— Если не возражаете, я предпочел бы, чтобы мы не медленно поженились, — сказал Родерик. Микаэла держала полотенце перед собой, когда он повернул голову.

Микаэла стояла там, не решаясь переступить через край ванны, не желая показать свои более интимные части тела. По позвоночнику пробежала дрожь, как от холода в комнате, так и от его заявления.

Что произошло с этим человеком после того, как она покинула его комнату прошлым вечером?

— У меня нет возражений. Я немедленно пошлю за моими родителями.

Родерик повернулся спиной к огню, словно почувствовав, что ей необходимо на минуту остаться без свидетеля, и Микаэла торопливо перешагнула через край ванны и завернулась в простыню, пока он продолжал говорить:

— Я уже позволил вольности по отношению к вам. Брат Коуп вернется из своей миссии по округе через день-два. Мы можем пожениться в часовне, как вы просили, и отметим Рождество как одна семья.

Микаэла затянула пояс на платье, а в желудке все сжалось при упоминании о роковом празднике, воспоминания о котором преследовали ее с самых ранних дней. Ее продолжающиеся ночные кошмары тоже мало помогали, поскольку оставались с ней, когда она бодрствовала, — яркие и пугающие, они словно предупреждали ее о чем-то. Она промокнула льняным полотенцем локоны, выбившиеся из пучка на макушке. Всунула ледяные ступни в туфельки и приблизилась к мужчине за столом, все еще вытирая полотенцем лицо и шею.

Когда она встала рядом с ним, он повернулся, чтобы взглянуть на нее. На его лице отразилось беспокойство. Или Микаэле просто показалось?

— Милорд, что касается прошлой ночи…

— Сядьте, Микаэла. Пожалуйста. — Когда она села, он продолжил, его зеленые глаза были прикованы к ней. — Я калека, инвалид, — выпалил он, но тон его не умалял его достоинства. — Я предпочел бы, чтобы некоторые части моего тела вы не видели.

Микаэла нахмурилась:

— Не понимаю.

— Я знаю. Мое поведение прошлой ночью… в общем, я забылся. — Он пожал плечами, и его взгляд пробежал по ее тонкому платью. — Вы очень красивая женщина, Микаэла. Чувственная. Желанная. Доставляя вам удовольствие, я забыл о моих недостатках, поскольку неспособен стать вам настоящим мужем.

— О чем вы говорите, Родерик?

— Я говорю, что мы никогда не сможем заниматься любовью.

— Что? — Из всего, что Микаэла опасалась услышать от него, это было последним, чего она ожидала.

— У нас есть Лео, — мягко продолжил Родерик, словно не замечая ее смятения. — Он мой наследник, и вы будете единственной матерью, которую он запомнит. Я верю, что мы сможем быть счастливы таким образом.

— Это лишено смысла, милорд, — проговорила Микаэла. — То вы мне говорите, как я желанна, то — что вы не хотите моего тела.

— О, я желаю обладать вами, очень! — сказал Родерик. — Но я не обнажу перед вами…

— На мой взгляд, вы достаточно хороши, — прервала его Микаэла. — Я сама слышала, как вы сказали Харлисс, что все в порядке с вашими… с вашими… ну, вы понимаете. — Она помахала рукой в область его талии.

— Это правда. Но вы не можете вообразить мои… шрамы. Мое уродство. Их вид изменит меня в ваших глазах, а я не могу этого допустить. Мы можем доставить друг другу удовольствие другими путями, если вы пожелаете. Или мое предложение остается в силе — вы вольны иметь любовника.

— Если я?.. — Микаэла покачала головой. — Вы считаете, что я могу недооценить вас из-за ваших шрамов? Когда меня мало заботят даже те, что видимы? Вы собираетесь лишить меня полного партнерства в браке? Моих собственных детей? Вы готовы разделить тело вашей жены с другим мужчиной?

— Я хочу, чтобы вы были счастливы, Микаэла, — объяснил Родерик. — Я хочу нашего общего счастья. И шрамы у меня на лице и на руке — милые украшения по сравнению с теми, которых вы не видите.

Никогда еще Родерик не причинял ей подобной боли. Ни брошенными ей словами с момента ее приезда в Шербон, ни тем, как согнал ее со своего колена прошлой ночью. Заставить ее почувствовать себя так, словно она столь пуста и ограниченна, что откажет ему из-за его ранений, — за кого он ее принимает?

— Как я могу выйти за вас замуж, зная, что никогда не стану вашей женой наделе? — недоверчиво спросила она. — Наш брак будет не чем иным, как фарсом! Если король узнает об этом, вы потеряете Шербон!

— Нет, — возразил Родерик. — Никому не нужно знать, что мы делаем или чего не делаем в нашей спальне. — Он опустил глаза на свою левую ногу. — Может быть, однажды… — Он пожал плечами. — Но я не хочу, чтобы вы напрасно тешили себя надеждой.

— Не знаю, что и сказать. — Микаэла пристально смотрела на него, сжимая в кулаке полотенце. — Меня это очень оскорбило.

— Я вовсе не собирался оскорбить вас, — беспечно заявил Родерик. — Потому что я тоже наслаждался сегодняшним днем. И впереди у нас много таких дней. Разве вы не согласитесь принять ту хорошую часть меня, которая вернулась? Принять ее и позволить нам обоим использовать ее наилучшим образом?

Микаэла встала.

— Я не хочу лишь вашу хорошую часть, Родерик. Я хочу всего вас.

— Я не могу предложить это. Ради нас обоих. Микаэла долгое время смотрела на него, но не нашлась что ответить.

— Мне необходимо побыть одной.

Родерик встал, даже не облокотившись о стол для поддержки.

— Понимаю. Надеюсь, вы обдумаете все это, Микаэ-ла. Хотите прогуляться завтра утром? Уверен, это обрадует Лео.

— Да. Да, отлично, конечно, — рассеянно ответила Микаэла.

Он кивнул:

— Спокойной ночи. — Родерик пересек комнату, его хромота была почти незаметна, и вышел.

Под платьем кожу Микаэлы холодило металлическое звено, и она почувствовала, что за ней охотятся, ее преследуют.