Александра Турлякова - Берг

Гости расположились на коровнике, под самой крышей, на свежем сене. Тепло от дыхания коровы не давало замёрзнуть им по ночам, а днями Алдор и Корвин находили себе дела. Как-то само так получилось, что Корвин больше времени проводил с хозяином. С ним ходил на охоту, ковал лошадей, ремонтировал забор и перекрывал крышу коровника. Алдор же больше проводил время с хозяйкой. Колол дрова, носил воду из колодца, молол муку, научился кормить кур и корову. Зато всё это время Вэллия была у него на глазах, он знал, о чём она разговаривает с хозяйкой, на что жалуется, да и она сама знала, что он рядом, боялась лишнего сказать.

Хотя первые дни, пока сознание её боролось с болезнью, в лихорадочном бреду она порывалась всё рассказать хозяйке, сказать, кто она. Но ещё до этого Алдор предупредил жену егеря, что у девушки недавно умер отец, она сильно любила его, не хочет мириться с его смертью и вообще немного не в ладах с головой. Поэтому они и едут с ней по всем землям графства, хотят посетить все соборы и церкви, заказать службы и поставить свечи, чтобы Бог вернулся к несчастной. Когда Вэллия хватала женщину за руки, с мольбой заглядывала в глаза, шептала горячими губами, кто она и откуда, уставшая Лисс только вздыхала, крестилась и причитала: "бедная девочка… бедная маленькая девочка… Спаси Господь твою несчастную душу…"

Гостеприимные хозяева жили небогато, скорее даже бедно. Только скотина и птица, да лес под боком кормили их. Двор давно требовал внимания и ремонта, но сыновей у егеря не осталось, один ушёл в город несколько лет назад и где-то сгинул там, младшего придавило деревом. Из детей осталась только дочь, да и та жила где-то с мужем и детьми не в самой ближайшей деревне. Дом егеря доживал последние дни, и это чувствовалось во всём. Обветшалые крыши, заросший мхом колодец, старая медлительная корова, даже куры и те выглядели такими тощими, что и суп-то с них варить было жалко.

Хозяйка ещё билась с хозяйством, ткала ткани, варила простую просяную кашу и похлёбку из овощей, но видно было, что весь дом этот, и вся семья переживали самое худшее время, конца которому уже, наверное, не будет.

Алдор задумался, и руки его, с иглой и кожаным ремнём, опустились на колени. Если ещё какое-то время они с Корвином поживут здесь, их лошади, и они сами "съедят" егеря и все его запасы, а впереди зима. Надо идти дальше, нужны деньги и зерно. И продавать уже нечего.

— Алдор, сынок, дай-ка это нашей больной, пусть выпьет… а я пока кашу доварю… — Хозяйка протянула глиняную чашку с отваром, сама помешивала овсяную кашу в горшке на огне.

Алдор убрал своё шитьё на лавку и поднялся навстречу. Обычно хозяйка сама поила девушку, но в последние два дня Вэллии стало лучше, и она уже не боялась доверить это кому-то, кроме себя.

Когда Алдор зашёл, Вэллия лежала с закрытыми глазами, голова на подушке повёрнута на бок. Одеяло закрывало грудь всего на половину, и через тонкую льняную ткань длинной рубашки Алдор заметил розовое сияние девичьей кожи. Услышав шорох, Вэллия открыла глаза и, не ожидая увидеть Алдора, сначала растерялась, а потом стиснула зубы и попыталась сесть, руки её торопливо потянули одеяло наверх, закрывая грудь.

— Вы?.. — прошептала чуть слышно, глядя во все глаза.

Алдор сел на край кровати и всмотрелся в лицо Вэллии. Она похудела за время болезни, и жар ещё не прошёл, капельки пота сверкали на лбу, и на щеках — румянец. — Я не хочу, чтобы вы…

— Это тебе… — Он протянул чашку ей, но девушка даже не шелохнулась, смотрела исподлобья, сжимая и разжимая зубы.

— Оставьте меня… Я не хочу вас видеть…

— Конечно, дорогая… я уйду… Бери! — приказал.

Она лишь отвела глаза в сторону и прошептала:

— Я хочу домой… хочу к отцу… Оставьте меня…

— Ты ещё больна…

Алдор примостил чашку между складочками одеяла и поднялся уходить, девушка не позволила ему:

— Стойте! — Алдор вернулся на место, и Вэллия зашептала срывающимся шёпотом:- Почему? Господи… Что вы наговорили им обо мне?.. Почему она смотрит на меня так?.. Почему она не верит мне?.. Что вы сказали?..

— Не волнуйся, тебе надо выздоравливать…

— Я расскажу ей, я скажу ей правду…

Алдор усмехнулся, он и сам говорил шёпотом, чтоб не слышала старая хозяйка.

— Кто поверит бреду больного?

— Я уже почти здорова…

— Конечно, милая, осталось совсем чуть-чуть, и опять в дорогу…

— Я скажу ей, я скажу, что вы — обманщики и воры…

Алдор качнулся ей навстречу и зло сузил глаза, глядя пронзительным жёстким взглядом.

— Тогда придётся убить их… — прошептал. Девчонка от услышанного аж губы распахнула, ужасаясь. — Тебе же не хочется, чтобы мы убили их, правда? Они были так добры с тобой, а хозяйка так заботлива…

— Они и с вами добры…

— Конечно. Поэтому я и не хочу делать им больно, ты поправишься, и мы уйдём, скажем им спасибо и пойдём… И всё будет так, как надо… — Алдор поднялся и уже громче добавил:- Поправляйся быстрее…

Вэллия проводила его неподвижным взглядом и прошептала чуть слышно:

— Господи, помоги мне, дай мне сил пережить всё это… Как же я их всех ненавижу… Боже, Боже мой…

* * * * *

Через пару дней она уже начала вставать, выходила к общему столу. Жена егеря нашла ей платье и обувь, собирала её волосы, и даже сумела помыть больную. И хотя вид дочери графа был ещё болезненным, выглядела вцелом она вполне нормально, была только слабой и иногда кашляла. Алдор и не замечал за собой, как взгляд его очень часто останавливался на её лице, руках, волосах, собранных на голове длинными деревянными шпильками. Он словно взглянул на неё по-другому, в нормальной обстановке, без спешки и страха, как в предыдущие дни.

Она всё больше молчала, смотрела перед собой, а разговаривала только с Лисс, да и то короткими фразами. Сразу же уходила к себе, в свой угол. Вряд ли она даже замечала на себе долгий взгляд Алдора.

В один из дней, перед сном, Корвин, побывавший в деревне и в замке барона Готта, сказал:

— Не нравится мне всё это… Ох, не нравится…

— Что случилось? — Алдор укрывался одеялом, вдыхая запах сена и коровы. Днём им не удалось поговорить наедине.

— Я думал, граф кругом и везде будет искать её, будет шумиха, люди… Тишина, понимаешь? Как будто и не было ничего… Ни объявлений на рынках и площадях, ни людей графа, всех спокойно пропускают и выпускают… Почему? Она не нужна ему? Что случилось? Я ехать боюсь, думаю, нас ловят, ищут, а что получается? Чертовщина какая-то…

Алдор помолчал, не зная, что сказать на это, всё и в самом деле выглядело странно. Почему граф не ищет дочери? Разве она не нужна ему? Его не волнует, что её могут убить, продать кому-нибудь для получения выкупа, изнасиловать, наконец?.. Может быть, новости ещё не добрались до этих земель? Да вряд ли… Они не так далеко ушли от замка Вольдейна… Но ситуация более, чем странная…