Виктория Дал - Уроки наслаждения

Черт возьми, что же происходит?

— Сара, — позвал он еще раз, и ее ресницы дрогнули. — Сара!..

Заморгав, она открыла глаза; на бледном лице они казались необычно темными.

— Сара, что-нибудь болит?

Она молча смотрела на него. Потом, по-прежнему молча, покачала головой.

— Сара, я послал за доктором. Он уже скоро будет.

— Нет! — Она резко приподнялась. — Пожалуйста, не надо!

— Но ты нездорова, Сара, тебе нужно…

— Со мной все в порядке! Уверяю тебя! Поверь, я не больна. Просто испугалась.

Он уселся перед ней на корточки.

— Испугалась? — Сара молчала. — Испугалась меня?

— Нет, разумеется.

— На тебя напали? Юбка разорвана…

Сара опустила глаза и принялась счищать грязь с подола. В какой-то момент вдруг поняла, что громко плачет.

— Никто на меня не нападал. — Она всхлипнула. — Все хорошо.

Джеймс уселся рядом с ней и обнял ее за плечи.

— Ты должна рассказать мне, что случилось. Иначе я сойду с ума. Пожалуйста, расскажи. Ты меня пугаешь, Сара.

Она снова всхлипнула и уткнулась лицом ему в жилетку.

— Да, я расскажу. Должна рассказать. Главное — ничего не скрывать от тебя. Только не нужно доктора, пожалуйста. Я все расскажу…

Джеймс в изумлении посмотрел на жену. Что бы это значило? Молча кивнув, он поднялся и пошел поговорить с Кроуфордом. Вернувшись, плотно закрыл за собой дверь. Какое-то время постоял у порога, в отчаянии спрашивая себя: «Что же она натворила? Может… какой-то другой мужчина, какая-то тайная любовь?»

И если да, то… То тогда он, Джеймс, убьет его и сбросит тело в реку. Или заставит его поступить во флот ее величества. Да, пожалуй, это более разумно. А потом он сделает все, чтобы Сара смогла полюбить его сильнее, чем того мужчину.

Тут Сара вдруг поднялась и, повернувшись к нему, пристально на него посмотрела. Сделав глубокий вздох, проговорила:

— Я должна кое-что рассказать тебе, Джеймс. То, о чем, к сожалению, не сказала до свадьбы.

О Боже! Что бы она ни собиралась рассказать ему, он не хочет этого слышать!

Она вздохнула и вновь заговорила:

— Да, не рассказала, к сожалению. А сейчас не могу жить с этим на сердце.

— Тогда… продолжай, — прохрипел Джеймс.

— Я… Вернее, моя мать… Она была нездорова.

Джеймс судорожно сглотнул.

— Так ты? Или она?

— Сейчас я говорю о своей матери. Она болела несколько лет, прежде чем умерла. И возможно… Возможно, мне передалась эта болезнь.

Джеймс в недоумении уставился на жену:

— Ее болезнь? Сара, ты нездорова? Это имеет какое-то отношение к твоим головным болям?

— Нет. По крайней мере я так думаю. А моя мать… Ты должен понять, это тянулось годами. И поначалу было совсем незаметно. Сегодня я виделась с ее доктором, и он сказал, что у меня есть кое-какие похожие симптомы.

Дрожащими пальцами она вцепилась в юбки.

— Не понимаю. Ты говоришь не о ее лунатизме, а о чем-то другом?

Она отшатнулась, словно муж ударил ее:

— Джеймс, что?..

Он взял ее за локоть:

— Сара присядь, пожалуйста.

Но она не желала садиться. Посмотрела на его руку, потом пристально взглянула ему в лицо:

— Ты знал?

— О твоей матери? Конечно.

— Откуда?

— Твой отец рассказал, когда я просил твоей руки.

— Ты знал, что она была сумасшедшей? Ты знал, что она покончила с собой?

— Да, Сара, конечно. Дорогая, мне очень жаль, что с ней так вышло. Но ты в то время была совсем маленькой и…

— А я-то думала, что ты ничего не знаешь. Я-то думала, что нужно рассказать тебе об этом.

— Но я же не говорил тебе, как умер мой отец. От удара, кстати.

— О, Джеймс!.. — Ей не хватало воздуха. — Ты знал… и все равно женился на мне?!

— Что за странный вопрос? О чем ты думаешь? И ты пока еще не объяснила, что сегодня случилось.

— Я уже говорила, что отправилась увидеться с ее доктором. — Сара уселась в кресло у камина. — И я очень переживала. Вдобавок наткнулась на книгу Уиткома. А там подробно описаны кое-какие из моих симптомов.

— Какие еще симптомы?

Она густо покраснела.

— Совсем недавно меня… стали переполнять чувства… И желания.

— Желания? — Его наконец озарило. — Ох, Сара! Ты говоришь о том, как мы недавно предавались любви?

— Да, об этом. Но мне совсем не хочется обсуждать… Ты же обратил внимание, как я изменилась? Так вот, доктор Уитком считает, что это первый признак истерии. Я не хочу сойти с ума, Джеймс. Ты не представляешь, чем это может обернуться. Он собирается вылечить меня, но…

— Сара, стоп! Ты не сумасшедшая. Ты самая невозмутимая из всех женщин, которых я знаю.

— Но я-то не чувствую себя невозмутимой! — закричала она. — У меня беспокойство, и жар, и голод! И с каждым днем все сильнее! Доктор Уитком заверил, что лечение поможет контролировать мысли, но…

— Поверить не могу, — пробормотал Джеймс, усевшись в кресло.

— Но мне никогда не пришло бы в голову…

— А доктору пришло в голову, что нужно лечить тебя от любви к мужу? Похоже, ты действительно сумасшедшая.

— Джеймс!..

— Он дурно с тобой обращался?

Сара удивилась:

— Кто?

— Доктор. Он дурно с тобой обращался? Он запугивал тебя?

— Нет-нет! Я просто отправилась к нему, чтобы задать несколько вопросов. Он провел короткое обследование и… Я не стала бы скрывать это от тебя. Если я превращусь, как моя мать…

— Иди ко мне.

Сара молча смотрела на него, и он повторил:

— Иди ко мне, дорогая.

— Зачем?

Сара отступила на шаг. Вначале она выглядела беззащитной, но теперь в ней появились злость и упрямство.

Но Джеймс приблизился к ней и взял за руки. Усевшись в кресло, усадил ее к себе на колени.

— Что ты делаешь?! — возмутилась Сара. — Все очень серьезно, а ты…

— Помолчи, дорогая. Знаешь, что я подумал, когда в первый раз увидел тебя?

Сара уставилась на него:

— Нет, не знаю.

— Неужели не рассказывал?

— Нет.

— Это было на приеме у Уортингов, помнишь? До того как увидеть тебя, я подумал: «Господи, ведь у Беатрис Уортинг такой отвратительный голосок». Но когда она закончила петь, я вдруг увидел тебя, Сара. Ослепительную и прекрасную. Да, прекрасную незнакомку. Ты хлопала в ладоши с таким видом, как будто Беатрис только что потрясающе исполнила арию. И я услышал, как ты спросила, сможет ли она спеть твою самую любимую песню. Я обратил на это внимание, потому что еще подумал, что ты, наверное, немного не в себе, если хочешь, чтобы испортили твою любимую песню. Но потом она запела, и я понял, в чем дело.

— В чем же? — прошептала Сара.

Он погладил ее по спине.

— Ты показала ей другую тональность, более подходящую для ее голоса. И получилось очень мило. Ты избавила ее от унижения.

Сара утвердительно кивнула.

— Да, верно. Я наблюдал, как ты радуешься за Беатрис, когда она пела. И во мне тогда все перевернулось. Мне даже почудилось, что все заметили это. Но вечер продолжался. Все оставалось по-прежнему. Все остались прежними, изменился только я.