Салли Маккензи - Ранний брак

Да-да, очень хорошо, что он пьян. Но неужели ему не хочется схватить Нелл — и немедленно овладеть ею?

Нет, не хочется. Он вполне может и подождать.

Тогда, много лет назад, им было очень хорошо вдвоем, разве не так? Он прекрасно все помнил, хотя это было десять лет назад. Тогда они оба были совсем молодыми и…

Интересно, а Пеннингтон ее лучше удовлетворяет? К черту! Не думать об этом! К тому же он, Йен, за эти годы многому научился. И он заставит ее забыть про Пеннингтона.

Ох, если бы он так не напился… Впрочем, ничего страшного. Он все равно сделает все, что требуется.

Йен облизнул пересохшие губы. Терпение! У них впереди целая ночь. Не надо торопиться. Ожидание — это часть наслаждения.

Наслаждение? Неужели сон стал явью?

Хотя от проклятого виски все происходящее больше походит на сон. Но и в этом ничего страшного. Как только он останется нагишом, как только проклятый туман уйдет из головы, а ноги перестанут путаться в штанах, — вот тогда и наступит наслаждение.

Умная девочка, расстегнула еще одну пуговицу…

Господи, как ему не хватало ее! А ведь он изменял ей бесчисленное количество раз… Ну, может, не бесчисленное, но много раз, это уж точно. Менял спальни, менял постели все эти долгие десять лет. В Лондоне немало женщин, желавших утешить одинокого лорда, такого, как он. Но ни с одной из них он не испытывал подлинного наслаждения. Облегчение — да, но никак не наслаждение. Да, речь шла только о физическом удовлетворении, не более того.

Впрочем, ничего другого он и не искал, даже не думал ни о чем другом.

А вот с Нелл… У них с Нелл было не просто соединение тел. Было еще и соединение сердец, слияние душ. Правда ему потребовалось время, чтобы понять это.

Ах, наконец-то очаровательная Нелл одолела все пуговицы и спустила брюки. Сразу повеяло прохладой и… Вот теперь ее нежные пальцы прикоснулись к нему.

Ох, какие потрясающие ощущения! Как же она возбуждает его! Поглаживает его возбужденную плоть… Как комнатную собачонку.

Сейчас он и впрямь был бы не прочь улечься у нее на коленях, как маленькая комнатная собачка.

Они поженились совсем молодыми и прожили вместе слишком мало. Меньше года. А потом она уехала. И они любили друг друга с такой страстью, что им даже не требовалось ни особых знаний, ни особого искусства.

И сегодня все это тоже ни к чему. Ему по крайней мере. Что же касается Нелл, то оставалось лишь надеяться, что она испытывает к нему такое же влечение, как он к ней. И если его надежды оправдаются, то тогда…

О, как же чудесно она его ласкает! Йен прикусил губу, чтобы не застонать. Ох, он никогда не испытывал ничего подобного. Какое блаженство! Черт возьми, какое блаженство!

Может, теперь она пустит в дело губы и язык? Когда они жили вместе, им было не до этих игр. Он узнал о них от своей первой любовницы, графини Уэксмор — похотливой, пленительной, греховной и необычайно опытной. Еще бы, ведь она была на десять лет старше его и замужем за очень богатым и очень старым лордом. У графини было великое множество любовников. У нее в будуаре он многому научился.

Йен вдруг нахмурился. Но откуда Нелл узнала обо всех этих штучках? Может, от Пеннингтона? Или от кого-то другого?

Ох!.. Он снова прикусил губу. Теперь она его целовала. А теперь… Да, верно, влажное прикосновение языка.

— Тебе так нравится? — послышался ее голос.

Нравится ли ему? Она что, не видит, что он сейчас взорвется от восторга?

— Да, очень… — Он погладил ее по волосам. — Это Пеннингтон научил тебя?

— Что?

Разумеется, он сглупил, задав этот вопрос. Ужасно сглупил! Нелл же на мгновение замерла, а потом рука ее, все еще державшая его за чувствительный орган, сжалась изо всех сил. Йен дернулся и взвыл от боли. «Хорошо еще, что в этот момент Нелл не ласкала меня губами, — промелькнуло у него. — А что было бы, если бы она цапнула зубами…»

В следующее мгновение он понял, что уже лежит на полу. Очевидно, дернувшись, свалился с кровати.

Йен чувствовал, что трезвеет. Но судя по всему, алкоголь еще не выветрился из его головы. Потому что он вдруг хмыкнул и пробормотал:

— Так ты не занималась этим с Пеннингтоном?

И почти в тот же миг по физиономии его ударило что-то мягкое. К счастью, это была подушка, а не ваза какая-нибудь или тяжелая книга.

Как он мог сказать ей такое? Как он мог даже подумать такое? Это у него было множество любовниц, а она оставалась верной данной ему клятве.

Нелл окинула взглядом мужчину, валявшегося на полу спальни. Сейчас этот самодовольный мерзавец храпел во всю глотку. И будет так храпеть целую ночь. А она ни на минуту не сомкнет глаз.

Но все-таки она заснула ненадолго. А когда проснулась, ей почему-то вдруг стало жаль его. И она набросила на него одеяло. Может, понадеялась, что Йен согреется и затихнет, перестанет храпеть? Когда они жили вместе, он так не храпел. Правда, и не напивался до такой степени. И еще у него тогда была привычка спать на животе. Но ведь пол — это не постель. Наверное, поэтому он сейчас растянулся на спине.

Одеяло почти сразу сползло с него до пояса, и открылись мускулистые руки и широкая грудь. Да, он прекрасно сложен. Неудивительно, что женщины выстраиваются в очередь, чтобы забраться к нему в постель. Он — как античная статуя, в которую Всевышний вдохнул жизнь. Каждый дюйм его тела — каждый дюйм! — производил неотразимое впечатление.

Но вот нынешней ночью ей не следовало дотрагиваться до этих его… дюймов. Что же на нее нашло? Раньше она не была такой храброй.

— Хрр…

Господи, только бы он не проснулся. Нельзя, чтобы он увидел, что она разглядывает его. Вот и хорошо… Он наконец-то перевернулся.

О, нет-нет!

Одеяло вдруг совсем с него соскользнуло. Оказывается, ночью Йен каким-то образом умудрился избавиться от брюк. И теперь перед ней во всей красе открылся его зад. А если наклониться и заглянуть ему под бедро…

Нет, она не станет этого делать. Ни за что!

Немного помедлив, Нелл поднялась с постели и брызнула себе в лицо холодной водой. Вода остудила разгоряченные щеки. Быстро справив нужду, она надела старенький халат, а поверх него — накидку. Ей вдруг захотелось выйти и прогуляться — эта привычка появилась у нее в последние годы. Впрочем, дело было не только в привычке. Сейчас ей хотелось хоть какое-то время побыть подальше от лорда Килгорна.

Приблизившись к двери, Нелл в нерешительности остановилась. Взявшись за дверную ручку, она все-таки оглянулась и посмотрела в лицо мужа. Сейчас он казался таким невинным… Невинным? Ха! Была бы ее воля, она повесила бы ему на грудь табличку с надписью: «Развратник!» И еще — «Пьянчуга!».

Хотя, наверное, он не так уж виноват… Йен долго жил в Лондоне, и его там развратили. Весь английский высший свет — это сборище пьяниц, распутников и шлюх. Моттон притворяется агнцем, а сам — такой же.