Салли Маккензи - Ранний брак

Нелл чуть покраснела.

— Тогда все было по-другому. А сейчас нам не требуется… особого уединения.

Ей вдруг вспомнилось все, что происходило между ними в том «особом уединении», и она крепко зажмурилась. Сама мысль о том, что такое может повториться, уже давно не приходила ей на ум. И сейчас не следовало думать об этом. Но она ничего не могла с собой поделать. Старательно возведенная ею плотина дала течь, и воспоминания хлынули бурным потоком, смывающим последние остатки благоразумия. Ей казалось, она снова ощущает, как руки мужа ласкают ее, как его губы целуют ее груди…

Должно быть, огонь добрался до очередного полена, потому что в комнате вдруг стало по-настоящему жарко.

Она снова посмотрела на его грудь, на его плечи, на руки. Неужели у него уже тогда были такие развитые мышцы? Пожалуй, нет. Иначе она обязательно запомнила бы это.

Но зато она прекрасно помнила, как его руки обнимали ее, помнила, как много в них было нежности в те ужасные мгновения, когда повитуха сообщила ей, что у нее выкидыш.

Разве можно было такое забыть? Йен удерживал ее, пока она рыдала, оплакивая свои мечты — умершие, ушедшие вместе с ребенком.

Нелл заморгала, пряча слезы. Все, больше никаких воспоминаний! Слишком много боли они с собой приносят.

— Дорогая, неужели нам не требуется уединение? Неужели ты собираешься все выставлять напоказ? — Йен расплылся в улыбке. — Ах, какое бесстыдство!

О, эта его улыбка… Она мгновенно превратила Йена в лукавого и веселого юношу, сделала похожим на того самого Йена, в которого она когда-то влюбилась.

Смешно! Того молодого человека и той молодой девушки, которыми они были в те годы, уже давно не существует. А уж если предаваться воспоминаниям, то не следует забывать обо всех его любовницах! Невольно нахмурившись, она потуже затянула пояс на халате.

Он снова улыбнулся и сказал:

— Не сердись, Нелл. Не надо хмуриться.

— Тогда не надо…

Не надо — что? Издеваться? Смеяться над ней?

Соблазнять ее?

Вот этого-то она и боялась больше всего, разве не так? Но почему? Ее ведь невозможно соблазнить. Все эти забавы она оставила позади, когда умер ее ребенок. Закрыв глаза, она стояла и ждала, когда опять подступит знакомое чувство чудовищной утраты.

И ничего не подступило!

Только возникло ощущение усталости и чувство неуверенности. Она ведь не ожидала увидеть здесь Йена.

Открыв глаза, Нелл снова посмотрела на его грудь. Потом заставила себя посмотреть на его сапоги.

Действительно, почему бы не помочь ему? Она поможет, а потом отойдет и сядет на кровать. Нет, не на кровать. Отодвинет кресло подальше от ванны и будет читать, пока он не помоется. А затем Йен оденется, уйдет, и тогда она тоже сможет одеться.

— Ладно, хорошо.

Нелл шагнула к мужу, ухватилась за сапог и с силой дернула на себя. Сапог застрял на мгновение, а потом вдруг слетел с ноги.

— Ах!

От неожиданности она потеряла равновесие и плюхнулась на пол.

— Ты не ушиблась? — осведомился Йен, и было видно, что он с трудом удерживается от смеха.

Пусть только попробует засмеяться! Сразу получит по лбу этим проклятым сапогом.

— Нет, не ушиблась.

Поднявшись на ноги, Нелл схватилась за другой сапог, но на этот раз была более осмотрительна.

— Все, готово.

— Благодарю вас.

Йен внезапно поднялся, и она, отпрянув от него, снова покачнулась. Но он вовремя поддержал ее. Перед глазами у нее опять оказалась его грудь. «Если сейчас чуть прижаться к нему, можно губами прикоснуться к его груди, — неожиданно подумала Нелл. — И можно даже… Нет, ни в коем случае!»

Нелл отступила на шаг, и Йен не стал ее удерживать. Однако глаза его сверкнули, и ей от этого вдруг сделалось не по себе.

Она в растерянности обвела взглядом комнату. Неужели ей еще придется делить с ним эту кровать? Ведь кровать тут ужасно узкая. А он во сне всегда широко раскидывал руки, занимая все пространство вокруг себя. Интересно, он и сейчас так спит?

Впрочем, ее это не должно интересовать. Наверное, миссис Гилберт что-то не так поняла, что-то напутала… Неужели нельзя придумать какой-нибудь выход?.. А если действительно нет свободной комнаты, то она, Нелл, даже согласится поселиться вместе с какой-нибудь дамой.

Да, надо будет попозже поговорить об этом с миссис Гилберт.

— Знаешь, Йен…

Нелл снова к нему повернулась и вдруг увидела его голый зад: склонившись над своим дорожным саквояжем, он что-то в нем искал.

— Да, слушаю…

Обернувшись, он выпрямился, и теперь она видела его возбужденную плоть, становившуюся все больше и больше…

Нелл крепко зажмурилась. Затем, открыв глаза, постаралась смотреть прямо ему в лицо, чтобы не видеть ничего, кроме лица. А он был совершенно невозмутим. Потом вдруг усмехнулся и сказал:

— Не бойся, дорогая. Можешь любоваться сколько угодно.

Нелл резко развернулась и отошла к камину. Не глядя на мужа, проговорила:

— Не глупи, Йен.

Она прекрасно знала, что он никогда не стеснялся своего тела. Ему ничего не стоило пройтись голышом у них в комнатах. Но здесь — совсем другое дело.

Да, ей непременно нужно поискать какое-нибудь другое место. Оставаясь с ним наедине, она чувствовала себя не в своей тарелке. И ужасно мучилась. Мучилась желанием.

Послышался плеск воды, а затем голос Йена:

— Пожалуйста, подай мне мыло, Нелл.

— Сам возьмешь.

Она больше не собиралась смотреть на него. Конечно, ей следовало уйти отсюда побыстрее, но она была не одета. А одеваться при нем ей не хотелось.

— Я не могу дотянуться. Пожалуйста, Нелл…

Она тяжело вздохнула.

— Где оно?

— Под креслом. Наверное, это ты его туда закинула.

Лезть под кресло? Растянуться на полу в одном халате?

Нелл поморщилась и пробурчала:

— А сам не можешь достать?

— Оно слишком далеко. А я уже в ванне. Обернись и посмотри.

— Мне известно, что ты уже в ванне. Вылезай обратно и возьми сам.

— Тогда здесь будет потоп! Дорогая, я ведь не прошу тебя ехать за ним в Глазго.

— Ох, ладно…

Старательно глядя в сторону, она нашла мыло и протянула его Йену.

Он хмыкнул и заявил:

— Ты, оказывается, очень стыдлива, Нелл. Раньше такого за тобой не водилось. Обычно ты прямо-таки рвалась в бой.

— Довольно! Хватит! — Она наконец-то взглянула на него. Злость придавала ей уверенности в себе, и теперь она без труда могла смотреть ему прямо в глаза. — Имей в виду, Йен, то, что у нас было когда-то, осталось в прошлом, навсегда осталось в прошлом.

Лицо его словно окаменело. А взгляд сделался жестким.

— Ты ведь сама ушла, Нелл. Я пытался увидеться с тобой. Писал тебе письма одно за другим. Но ты не желала меня видеть, не желала отвечать.

Нелл стиснула зубы. В тот первый год она чуть не сошла с ума от ярости и боли. Но сейчас это уже не важно. Йен не понял, не смог понять, почему она оплакивала крохотное существо, умершее еще до того, как ее живот стал округляться, И не было смысла говорить сейчас об этом.