Элизабет Хойт - Обольстить грешника

Несмотря на приставленный к горлу нож, мешавший ему говорить, Джек храбро заявил:

— Я бы рассказал вам, сеньоры, кто добыл эти кольца, но, увы, вы все равно мне не поверите.

Король громко возмущался, и Джек повысил голос, чтобы перекричать разгневанного короля:

— Кроме того, не имеет значения, кто добыл эти кольца. Значение имеет только то, у кого они сейчас.

Король замолчал, и глаза всех присутствующих в зале устремились на принцессу Отраду. Она, казалось, была удивлена не меньше остальных, когда, запустив руку в маленький мешочек с драгоценностями, висевший на поясе ее юбки, достала из него медное и серебряное кольца. Она приложила их к золотому кольцу, которое уже держала в руке, и теперь все три кольца лежали вместе.

— Кольца у принцессы Отрады, — сказал Джек. — И мне кажется, это дает ей право самой выбирать себе мужа.

Ну, король мямлил, король увиливал, но, в конце концов, был вынужден признать, что Джек рассуждает разумно.

— Кого же ты выберешь себе в мужья, дочь моя? — спросил король. — Здесь собрались мужчины со всех сторон света. Богатые мужчины, храбрые мужчины, мужчины, настолько красивые, что при виде их женщины падают в обморок. Так скажи мне: кто из них будет твоим мужем?

— Никто, — улыбнулась принцесса Отрада, помогая Джеку встать на его короткие ножки. — Я выйду замуж за Джека, шута, и ни за кого другого, ибо, может быть, он, и дурак, но он умеет рассмешить меня, и я люблю его.

И перед изумленными взглядами всех придворных и своего отца-короля она наклонилась и поцеловала Джека-шута прямо в его длинный крючковатый нос.

И какая же странная вещь тут произошла! Джек начал расти, его руки и ноги удлинились и окрепли, а нос и подбородок приобрели нормальные размеры. Когда все кончилось, Джек снова стал самим собой, высоким и сильным, и поскольку на нем был удивительный костюм ночи и ветра, а в руках он держал самый острый на свете меч, то можете себе представить, каким прекрасным он выглядел.

Но бедной принцессе Отраде не понравился этот красивый незнакомец, возвышавшийся над ней. Она плакала и рыдала: «О, где мой Джек? О, где мой милый шут?» Джек опустился на колени перед принцессой и взял ее маленькие ручки в свои большие ладони. Он наклонился к ее голове и прошептал так тихо, что только она могла его слышать: «Я и есть твой милый шут, прекрасная принцесса. Я тот человек, который танцевал и пел, чтобы рассмешить тебя. Я люблю тебя и с радостью снова стану таким же уродливым и ужасным только ради одной твоей улыбки». И при этих словах принцесса улыбнулась и поцеловала его. Ибо хотя внешность Джека так изменилась, что она больше не узнавала его, его голос не изменился. Это был голос Джека-шута, человека, которого она полюбила.

Человека, которого выбрала себе в мужья.