Барбара Картленд - На парусах мечты

Вначале Корделия подумала, что у нее было не все в порядке со слухом, но потом осознала, что произошло нечто ужасное.

Чувствуя себя так, словно она прошла через ад и чудом осталась жива, Корделия собралась с силами, вышла из каюты и осторожно поднялась по трапу.

Очутившись на палубе, она вскрикнула от ужаса, увидев распростертые повсюду неподвижные тела. Создавалось впечатление, что все погибли и никого, кроме нее, не осталось в живых.

Все три мачты, так горделиво возвышавшиеся прежде, были сбиты, остаток бизань-мачты торчал на девять футов над палубой.

Мачты, реи, паруса, обломки стеньг и шлюпок плавали вокруг корабля.

Горы перепутанных канатов и обрывки парусов покрывали палубу, а под ними лежали тела мертвых, а может быть, раненых и оглушенных.

Сделав несколько неуверенных шагов по палубе, девушка взглянула на полуют, и ее сердце в ужасе замерло.

Она увидела неподвижно лежавшего Марка. Рядом с ним, также без движения, лежал барон.

Корделия поспешила к ним.

Марк полулежал, прислонившись спиной к оградительной решетке и раскинув ноги, одна из которых была вся в крови.

В первый момент Корделия подумала, что он был мертв, но потом, не заметив других ран, решила, что он потерял сознание, но если она не перевяжет немедленно ногу, то Марк истечет кровью и умрет.

Состояние барона и других офицеров и матросов, оставшихся в живых, было не легче.

Барон был ранен в грудь, его одежда пропиталась кровью.

Один из офицеров едва слышно стонал, и девушка с ужасом увидела, что рука у него раздроблена снарядом и представляла собой месиво из мышц и костей.

На минуту все перед ее глазами поплыло, но Корделия взяла себя в руки, понимая, как нужна ее помощь этим людям, а чтобы спасти им жизнь, она должна была срочно приступить к работе.

Корделия собиралась уже покинуть полуют, но оглянулась и увидела вдалеке силуэт французского корабля, жестоко расправившегося со «Святым Иудой».

Шлюпки курсировали между двумя французскими кораблями, перевозя раненых с разбитого судна. Смерив взглядом пространство между французскими кораблями и «Святым Иудой», девушка догадалась, что их корабль отплыл, дрейфуя, довольно далеко и теперь был недосягаем для пушечных снарядов.

Немного успокоенная этим открытием, она торопливо спустилась вниз, чтобы забрать простыни из кают и порвать их на бинты.

Корделия набрала уже целую стопку, когда услышала позади шаги и, обернувшись, столкнулась с Джузеппе Веллой.

— Джузеппе, помогите мне!

Она заметила, что руки у него тряслись, но голос прозвучал спокойно:

— Дайте мне простыни, госпожа, я порву их на бинты.

— Спасибо, Джузеппе.

Он, должно быть, прятался где-то в укромном месте во время боя, а потому был цел и невредим. Она только обрадовалась этому и не собиралась осуждать его, даже если он проявил трусость.

Корделия вернулась на палубу и наложила жгут на ногу Марка выше колена.

Затянув жгут покрепче, она с тревогой вгляделась в его бледное, осунувшееся лицо.

Через некоторое время Марк открыл глаза. Он смотрел на нее, словно не узнавая, и слабым голосом спросил;

— Корабль держится на плаву?

— Да, — ответила Корделия.

Он устало закрыл глаза, будто потратив на этот вопрос все силы. Тут же появился Велла и помог ей снять с ноги Марка чулок, и она наложила повязку на ужасную открытую рану.

Бинтуя ногу, она задавалась вопросом, можно ли спасти ему ногу или он потеряет ее. Корделия представила, как ненавистна будет Марку хромота — такому сильному, деятельному и подвижному, но это все-таки было лучше, чем умереть от раны.

— Жгут надо снять через четверть часа, — сказала она Джузеппе и тут же заметила, что полоса простыни, которой она обвязала ногу Марка, уже успела пропитаться кровью.

Пока девушка ничем не могла помочь Марку. Ей надо было позаботиться и о других раненых. Она подошла к барону.

Глядя на пропитанную кровью одежду и белое лицо молодого человека, она решила, что он уже мертв, но, когда Джузеппе снял с него сюртук, жилет и сорочку, она увидела, что барон ранен в плечо.

— Задело шрапнелью, госпожа, — сказал Велла.

— Осколок, должно быть, остался в теле, — огорченно заметила Корделия.

Ничего другого, как остановить кровотечение и поудобнее уложить барона, она сделать не могла.

Его лицо исказилось от боли, и он протяжно застонал, — видимо, рана причиняла ему мучительную боль.

Велла принес из каюты подушку и подложил ее под голову барона.

После этого Корделия счет потеряла, скольким мужчинам она накладывала повязки, скольких они с Веллой вытащили из-под упавших парусов и обломков снастей, причем многие из них были лишь оглушены ударом по голове.

Все это время неуправляемый корабль вращало и болтало на волнах, но с наступлением сумерек качка заметно усилилась.

Высокие волны бились о борта корабля, обдавая брызгами раненых, и Корделия вся промокла, пока защищала их, как могла, от воды.

Она то и дело подходила к Марку, чтобы поправить повязку, пощупать пульс, проверить, прекратилось ли кровотечение. В очередной раз подойдя к нему, Корделия увидела, что он пришел в сознание.

— Тебе… не следует… это делать, — с трудом выдавил он.

— Я и Джузеппе — единственные, кто не пострадал, — возразила она. — Если мы позаботимся о раненых сейчас, то многим из них спасем жизнь.

Девушка призналась ему, что потратила немало времени, оказывая помощь умирающим, борясь за их жизнь до последней минуты, пока не убеждалась, что не в силах была спасти их.

Среди раненых был один матрос, которому оторвало ногу пушечным снарядом. Страшная рана загрязнилась. Корделия невольно вспомнила наставления матери и тут же послала Веллу за спиртом.

«Чаще умирают от грязи, попавшей в рану, чем от самой раны, — говорила дочери леди Стэнтон мягким, спокойным голосом. — Мне рассказывали, что адмирал Нельсон приказал на своих кораблях обрабатывать раны спиртом, и таким образом спасли многим жизнь».

Когда Джузеппе принес спирт, раздобытый где-то в трюме, Корделия, уверенная, что поступает правильно, сняла повязку с ноги Марка, полила ее спиртом и снова наложила повязку.

От жгучей боли Марк сначала впал в бессознательное состояние, затем закричал, но, пересилив себя, прикусил губы и больше не проронил ни звука.

— Извини, Марк, — сказала Корделия, — но спирт предохранит рану от гангрены.

Марк не ответил и только кусал губы. Затем протянул руку к бутылке, которую держал Велла, схватил ее и жадно сделал несколько глотков.

— В трюме… есть бренди, — сказал он хриплым голосом. — Раздайте всем раненым. Пусть они выпьют… сколько смогут. Это облегчит… их страдания.

— Я уже подумала об этом, — сказала Корделия, продолжая бинтовать его рану.