Барбара Картленд - Очарованный

Теперь как будто пелена спала с его глаз: он почувствовал, что ее красота не имеет над ним силы, даже для того, чтобы сделать ей банальный комплимент.

Во время обеда его все больше стали раздражать ее властолюбивые манеры, язвительное остроумие, способное нанести оскорбление, и особенно ее стремление сконцентрировать внимание всех присутствующих только на своей особе.

Сильваниус пожалел, что у него не хватило воли и решительности отказаться принимать незваных и нежеланных гостей.

Он вовремя понял, что это приведет к скандалу, который будут обсуждать во всех светских салонах и который может выставить в невыгодном свете не только его, но и Эльфу.

Теперь ему ничего не оставалось, как играть роль радушного хозяина. Когда они поднимались, чтобы переодеться к обеду, и Гарри прошептал ему свои извинения, герцог сказал:

— Это моя вина. Мне следовало это предвидеть.

— Я предупреждал тебя, что Изабель поведет себя именно так, — сказал Гарри.

— Я помню. К сожалению, ты оказался прав. Гарри собирался добавить что-то еще, но поднимавшаяся впереди них под руку с Китти Изабель обернулась и сказала:

— О чем вы там шепчетесь? Ты знаешь, дорогой Сильваниус, что я не позволяю тебе иметь секреты от меня.

Герцог ничего не ответил. Войдя в свою спальню, он хлопнул дверью.

Сильваниус знал, что комната, которую занимала Изабель, находится напротив его спальни.

Он хорошо понимал, зачем она приехала и чего добивается. И поэтому во время переодевания у него было отвратительное настроение.

Сильваниус так много собирался сказать Эльфе сегодня вечером, но теперь ему не удастся этого сделать.

Но теперь, пока нескончаемо тянулся этот обед, он размышлял о том, как закончится этот вечер и что ему предпринять, чтобы не позволить графине оскорблять его жену. Графиня это делала каждым взглядом, каждым словом, каждым нежным прикосновением к его руке и растущей фамильярностью, с которой она вела себя в отношении него.

Под конец обеда, когда женщины должны были по этикету покинуть комнату, оставив мужчин одних, Эльфа почувствовала на себе взгляд графини, и прежде, чем она успела встать, та вскочила и громко провозгласила, как будто хозяйкой дома была она:

— Полагаю, нам надо оставить джентльменов с их портвейном, но, Сильваниус, дорогой, не задерживайся слишком долго. Ты знаешь, я не люблю, когда ты надолго меня покидаешь.

Это было настолько вызывающе, что даже снисходительный ко всем Гарри изменился в лице. Эльфа молча встала у дверей, чтобы пропустить Изабель вперед.

Она прошествовала мимо нее в своем голубом шифоновом платье, вся сверкающая бриллиантами, в сопровождении Китти Фенвик.

Когда приятельницы шли по коридору под руку, а Эльфа сзади них, Изабель громко сказала:

— Надеюсь, ты знаешь, что я помогала Сильваниусу переделывать и оборудовать этот дом, развешивать его бесценные полотна.

— Я никогда не видела таких великолепных картин! — воскликнула Китти.

— Таких же великолепных, как и их хозяин! — улыбнулась Изабель.

Они прошествовали в салон, и графиня капризным голосом сказала:

— Я никому не могу позволить сидеть в моем любимом кресле, которое всегда ожидает меня. Садись рядом, Китти, и я поделюсь с тобой прекрасной идеей, которая пришла мне в голову.

— Что за идея? — спросила Китти Фенвик.

— Ты слышала, что Сильваниус построил новую яхту? Я еще ее не видела, но уверена, что она просто великолепна. Когда ее оборудование будет закончено, мы должны отправиться за границу, и я не вижу причин, почему бы Сильваниусу не заменить поездку в Шотландию на вояж по Сене. Можно ли представить себе что-либо более романтическое, чем оказаться в Париже с ним?

Графиня говорила подчеркнуто громко, чтобы Эльфа могла ее слышать. Но она, погруженная в собственные мысли, стояла у открытой двери на террасу и смотрела в сад.

Неожиданно, даже не посмотрев в сторону двух женщин, сидящих около украшенного цветами камина, она шагнула на террасу и исчезла в темноте.

Герцог отказался от второй рюмки портвейна и поднялся, собираясь покинуть мужскую компанию.

— Что за спешка, Сильваниус? — спросил лорд Гэмптон.

Герцог ничего не ответил, и только Гарри знал, что беспокоит хозяина дома. Он боялся, что Изабель в этот момент оскорбляет его юную жену.

Сильваниус в сопровождении лорда Гэмптона направился в картинную галерею, где друзья застали только Изабель и Китти.

Герцогу не надо было спрашивать, где Эльфа.

Он сразу же шагнул к двери, ведущей на террасу. У него возникло такое чувство, что он знает о ее мыслях, улавливая какие-то невидимые волны, которые Эльфа оставляет для него после себя.

Так же, как и она, он без слов вышел на террасу.

Как только Изабель поняла, что он собирается покинуть их общество, она окликнула его, но Сильваниус шагнул в сад и быстро пошел по бархатному газону.

Целый день стояла жара, которую не ослабило даже наступление вечера. В воздухе не было ни малейшего дуновения ветерка, чтобы охладить разогретую землю, которая страдала от зноя, будто солнце продолжало стоять в зените.

На небе сверкали звезды, и полная луна освещала окрестности таинственным призрачным светом. Герцог не сомневался, что найдет свою жену в ближайшем лесу.

Чтобы достичь леса, надо было довольно долго идти по саду. Герцог шел очень быстро, чувствуя острую необходимость увидеть ее как можно скорее. Ему стало жарко, он снял тесный пиджак и перекинул его через руку.

Сад закончился, и, чтобы достичь леса, ему оставалось пройти по дорожке среди густых кустарников.

Дойдя до леса, герцог почувствовал, что изнывает от жары, и повесил пиджак на ветку дерева, решив, что заберет его на обратном пути.

Поддавшись внезапному импульсу, он развязал галстук и расстегнул рубашку.

Он всегда так делал в жару, когда был подростком, что вызывало резкие нарекания его гувернеров и учителей.. Но он не обращал на это внимания, поступая, как ему хотелось, и сейчас, спустя много лет, повторил свою детскую привычку.

Сильваниус не боялся заблудиться в лесу в темноте, потому что яркая луна хорошо освещала ему дорогу, Лес был так прекрасен, что ему, как никогда прежде, захотелось разделить это чудо с Эльфой, зная, какое большое значение она придает этому мистическому и великолепному миру, в отличие от того, который он только что покинул.

Сильваниус был уверен, что тропинка, по которой он шел, приведет его к ней, и ему даже не приходило в голову, что Эльфа может заблудиться в темном лесу, где до этого никогда не была..

Наконец он пришел туда, где надеялся найти свою супругу.

Высокие стройные деревья окружали пруд, который, как он рассказывал Эльфе, очень много значил для него в детстве.