Пушистая Сырная Мышь - Игра в невинность

— Если я хоть раз услышу от тебя что-нибудь о любви или женитьбе, — Карина холодно усмехнулась, — Ты потеряешь меня навсегда, Джеймс.

— Я знаю правила обращения с такими женщинами, как ты, Кэрри, — иронично улыбнулся он в ответ, любуясь её смуглым стройным телом. — Иди лучше ко мне, дорогая, ты же не так часто радуешь меня своими появлениями.

Девушка облизнула губки, медленно покачивая бёдрами, подошла к стулу, и села, закинув длинные ноги на ручки.

— Попробуем что-нибудь новенькое? — изогнула она бровь, ладони девушки скользнули на высокую спинку.

— Рыжая шлюха, — Джеймс восхищённо рассмеялся, покачав головой.

Карина внимательно рассматривала себя в зеркало: домашнее платье из коричневой тафты сидело идеально, как всегда. Ладонь девушки легла на пока ещё плоский живот.

— Так странно, — она улыбнулась. — Я — и вдруг мать… Я уже люблю тебя, малыш, кем бы ты ни был, — шепнула девушка.

— Мисс, там лорд Уолтон, — горничная присела в реверансе.

— Я сейчас спущусь, — кивнула Карина спокойно, накидывая на плечи шаль.

Уолтон нервно расхаживал по гостиной, ожидая мисс Мэлсби, он приехал вчера после обеда, но уже успел услышать про повышенный интерес Джеймса Эйвори к Карине. Джон догадывался, что за этим кроется, за год он достаточно хорошо узнал девушку, чтобы быть идиотом и надеяться на то, что она останется ему верна. Но легче Джону не стало. Уолтон любил Карину, и представляя её в чужой постели, в ярости и бессилии стискивал кулаки. Он никак не мог изменить положение вещей, если этого не захочет сама Карина. А она, по её же словам, не желала лишних проблем. Но как любовница она его уже не устраивала, Джону хотелось большего.

Раздались негромкие шаги и шорох платья, Уолтон резко обернулся: Карина молча прошла мимо него и села на диван, расправив юбки и поправив шаль на плечах.

— Здравствуйте, милорд, — она подняла на него непроницаемый взгляд спокойных зелёных глаз. — Я вас слушаю.

Господи, он уже успел позабыть, как же она необыкновенно хороша!.. Огненные непокорные кудри собраны на затылке, несколько прядей вились около маленьких ушек, точёные черты лица по-прежнему сохраняли ангельский, невинный вид. Уолтон присел в кресло напротив неё, не в силах отвести от девушки взгляда.

— Кэрри… Прошу, не перебивай, сначала послушай. Я тебя люблю, Карина. Да, люблю, сколько бы ты ни хмурилась и не ругалась по этому поводу. Я не знаю, как так могло случиться, мне казалось, не найдётся в ближайшее время женщины, способной возбудить во мне это чувство, но таковой оказалась ты, на мою беду. Я много думал прошедшие недели, и вот что хочу сказать. Да, я бы с удовольствием возобновил с тобой отношения, но как любовница ты меня больше не устраиваешь, я хочу большего, Кэрри. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я прекрасно знаю, что ты откажешься, я слишком хорошо тебя изучил, но отходить в сторону не собираюсь, Карина. Я буду бороться за тебя, прежде всего, ради тебя самой. Можно и с одним человеком прожить всю жизнь и не пожалеть, не важно, что ты не веришь в это. Просто знай, если вдруг тебе всё надоест и твоей чёртовой ведьминской душе захочется покоя, буду рад тебя видеть.

Карина долго молчала. Брак или открытая война?.. Уж лучше второе.

— Милорд, подумайте, нужна ли вам жена из не очень известной и родовитой семьи, сирота, без титула, с маленьким поместьем в качестве приданого? Да ещё и ко всему шлюха? Да, да, шлюха, потому что так оно и есть. Я спала со многими мужчинами до вас, не думаю, что это такая уж большая новость, и ни к кому из них не питала никаких чувств. Достойна ли подобная женщина стать леди Уолтон?

— Меня ничего из сказанного тобой не волнует.

— Джон, я не гожусь на роль жены, — тихо ответила Карина, покачав головой, зелёные глаза прищурились. — Не создавай себе лишних проблем, оставь меня в покое.

— Нет.

— Я вам всё сказала, милорд, — холодно произнесла девушка. — Прошу извинить, меня ждут дела.

Она удалилась из гостиной, а Джон ничего не сделал, чтобы остановить её. Знал, бесполезно.

Карина была готова ко всему, но не к подобному поведению Уолтона. Он не старался при каждом удобном случае оказаться в её обществе, не оказывал ей прилюдно знаки внимания, часто даже ни разу не приближался к ней за вечер. Однако Кэрри всегда чувствовала его незримое присутствие, ощущала на себе пристальный взгляд. Джон всегда был неподалёку от неё. Девушку не покидало чувство, будто она на сцене, ненавязчивое внимание Уолтона раздражало её несказанно, особенно учитывая повышенную нервозность, в связи с беременностью. Последнее тоже тревожило Карину, она вовсе не собиралась ставить Джона в известность о его отцовстве.

— Своего ребёнка я никому не отдам, и потом, не стоит давать ему в руки лишний козырь.

Но случилось так, что у Карины появилась веская причина вскоре покинуть Лондон.

Джон стоял, облокотившись о каминную полку, и наблюдал за девушкой, о чём-то разговаривавшей со своей знакомой. Джеймс Эйвори стоял рядом.

— Можно задать тебе вопрос? — спросил Уолтон. — Ты ведь любишь её, да?

Его собеседник помолчал.

— Очень заметно?

— Ты ведёшь себя очень осторожно, Джеймс, и только мне понятны твои чувства, поскольку они не сильно отличаются от моих.

— Я не хочу потерять её, Джон, — тихо ответил Эйвори.

— Тогда ни в коем случае не показывай своих чувств, Джеймс, иначе никогда больше не увидишь её.

— Её невозможно не любить, — Джеймс не отрывал взгляда от фигурки в голубом бархате. — Чёрт возьми, и кто вложил эти дурацкие мысли в её хорошенькую головку!

— Ты же знаешь Париж, друг мой, — Джон поджал губы. — А она там жила целых три года. В Париже не придают значения чувствам, только желаниям.

Джеймс помолчал.

— Джон, надеюсь, она не станет причиной ссоры между нами.

— Признаться, я завидую тебе, Джейми. И хотел бы быть на твоём месте, но… Она уйдёт от тебя, рано или поздно, ты же знаешь. И я знаю, поэтому не вижу повода ругаться.

— Я буду вспоминать её, как самое незабываемое приключение в моей жизни, Джонни. Она шикарная женщина.

Карина понятия не имела, о чём разговаривали Уолтон и Эйвори, но её это и не интересовало. Она как-то не очень хорошо себя чувствовала, и потому рано уехала домой. Дома же, не успела она подняться в свою комнату, как к ней вбежала перепуганная горничная.

— Мисс Карина, ваша тётя… она…

— Что случилось? — встревожилась девушка.

— Ей плохо…

Кэрри сорвалась с места, отправив горничную за доктором. Тётя лежала в постели, восковой бледности лицо с запавшими глазами резко выделялось на белой наволочке, седые, но ещё густые волосы разметались по подушке.

— Тётя Амалия, — Карина присела на край постели, взяв сухую ладонь женщины в свою. — Тебе очень плохо?..