Пушистая Сырная Мышь - Причуды судьбы

Пытаясь справиться с дрожью, я спустилась на первый этаж, с трудом преодолев желание сначала проведать маму.

— Привет, пап, — тихонько прикрыв за собой дверь, посмотрела на человека, сгорбившегося в кресле у камина.

Он поднял голову, и я едва не вскрикнула: папа постарел лет на десять, морщины резко прочертили лицо, а глаза потухли.

— Доктор сказал, к утру её не станет, — каким-то надтреснутым, глухим голосом сказал он. — Она с обеда без сознания, и, боюсь, уже не придёт в себя.

Мне казалось, я не переживу этой новости. Колени подогнулись, и пришлось прислониться к двери, чтобы не осесть на пол. Нельзя показывать папе свою слабость, ему и так очень плохо. А я… как-нибудь справлюсь. Не знаю, как удалось не разреветься прямо в библиотеке.

— Что я буду делать без неё? — папа посмотрел на меня, и от беспомощности в его взгляде сердце обливалось кровью.

— У тебя есть я, папа, — бог знает, чего мне стоила эта улыбка, я наконец нашла силы отойти от двери и опуститься на колени рядом с ним. Заглянув ему в лицо, я сжала сухие пальцы. — Вместе мы справимся.

Он молча прикрыл глаза, и мы ещё долго сидели у догорающего камина, но мыслью папа был там, наверху, в спальне мамы. Когда наконец в библиотеке стало темно и прохладно, он пошевелился и встал с кресла.

— Я пойду, Лори, — тихо сказал папа. — Иди к себе, ложись спать.

— А… можно к маме?..

Он помолчал.

— Я не хочу, чтобы ты видела, детка. Это… очень тяжело.

Следующая ночь оказалась самой длинной и одинокой для меня. Сон не шёл, а в груди поселилась пустота, даже слёз не было. Я бездумно смотрела в потолок, перебирая воспоминания, и пыталась понять, как теперь жить дальше, без мамы. Всё остальное — Блэкхоук, свадьба, Учитель, Монтеррей, — отступило на второй план, казалось неважным и незначительным. Как хотелось утешения, поддержки, хоть от кого-нибудь, но рядом не осталось никого. Я прикрыла глаза, до боли прикусив губу, желая заплакать, выплеснуть глухое отчаяние, потихоньку заполнявшее душу, но глаза оставались сухими.

Едва серый рассвет разогнал ночные тени, я встала, накинула халат, и направилась в спальню к маме. Конечно, папа сидел там, держа тоненькую, почти прозрачную руку, сам похожий на сгорбившуюся статую. Он даже не заметил, что в комнату вошёл кто-то ещё. Остановившись у него за спиной и положив ладони на плечи, я, помедлив, перевела взгляд на кровать, опасаясь самого худшего. Сердце пропустило удар: лицо мамы покрывала восковая бледность, но грудь еле заметно поднималась в такт дыханию. Мелькнула упорная мысль, вдруг всё обойдётся и она откроет глаза?.. Длинные ресницы дрогнули, у меня перехватило дыхание, и я уже готова была радостно улыбнуться. Мамины глаза встретились с моими, губы шевельнулись, словно она хотела что-то сказать, но у неё вырвался только длинный вздох, после которого в спальне воцарилась гнетущая тишина. Глаза мамы снова закрылись, и с какой-то безнадёжностью я поняла, что теперь уже навсегда.

— Папа… пойдём, — тихонько позвала я, удивившись спокойствию в собственном голосе.

Может, позже, оставшись в тишине собственной комнаты, почувствую боль утраты, но сейчас надо быть сильной — ради папы.

— Она просто уснула, — пробормотал он. — Иди, Лори, я ещё посижу с ней. Вдруг ей что-нибудь понадобится, когда она проснётся.

Я сильно прикусила губу, чувствуя, как зашевелились волосы на затылке: похоже, папа не осознавал, что его жены только что не стало. Медленно развернувшись, вышла из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь: предстояло хлопотать о похоронах, позаботиться о новом гардеробе, и… На мгновение я остановилась в коридоре. Кощунственная, но правдивая мысль, смерть мамы могла стать хорошим предлогом, чтобы отодвинуть свадьбу и отказаться от поездки в гости к Блэкхоуку на Рождество.

Похороны назначили через день, и учитывая слегка помрачённое состояние папы, я известила только Мэнхемов и ещё несколько близких друзей нашей семьи. Блэкхоуку отослала записку, пригласив на следующий день на чай.

Кутаясь в тёплую шаль, я сделала глоток, совершенно не чувствуя вкуса, и отрешённо глядя в камин. Едва весть о маминой смерти облетела гостиные, к нам потянулись гости с соболезнованиями, но я категорически запретила Малькольму впускать кого бы то ни было. Не желаю слушать сочувственные вздохи и утешения. Пусть ограничиваются письмами и записками, всё равно их не читаю. От звонка в дверь вздрогнула, очнувшись от безрадостных мыслей, руки машинально разгладили складки на чёрном шёлковом платье с глухим воротом и без украшений.

— Мисс Лорелин, — на пороге появился Блэкхоук, и я не удивилась, отметив, что его одежда того же цвета, что и моя. Как же, кто б сомневался.

— Присядьте, — я не дала ему возможности сказать что-то ещё. — Милорд, учитывая обстоятельства, считаю необходимым обсудить вопрос о переносе даты, — в моём голосе отсутствовали какие-либо эмоции, не думала, что могу говорить настолько безжизненным тоном. — И также не думаю, что приму ваше приглашение на Рождество.

Он разместился в кресле напротив, не сводя с меня пристального, непроницаемого взгляда.

— Я сочувствую вашей утрате, мисс Лорелин, — через несколько минут ответил наконец Блэкхоук. — Но все наши договорённости остаются в силе. Я пошёл вам навстречу, отказавшись от пышной церемонии, но это единственная уступка, на которую я согласен. На Рождество вы поедете со мной, и наша свадьба состоится десятого января.

Я смотрела на него, не веря собственным ушам. Он что, не понимает, что ли?..

— У меня только что умерла мать, как вы можете требовать от меня жить так, будто ничего не случилось? — я чуть не сорвалась на крик, защитная стена безразличия грозила рухнуть под нахлынувшими вдруг чувствами. — Катитесь к чёрту со своими планами, слышите?!

Со стуком поставив чашку на стол, я вскочила с кресла, сжав кулаки, и с ненавистью глядя в это невозмутимое лицо.

— Согласен, ваша мать умерла очень не вовремя, — Блэкхоук спокойно отхлебнул глоток и тоже отставил чашку. — Но мисс, никакие ваши истерики не заставят меня изменить что-либо. Через неделю я заеду за вами, и мы отправимся ко мне в поместье, будьте готовы.

Хотя очень хотелось подскочить к нему и в кровь расцарапать щёки, я несколько раз глубоко вздохнула и процедила сквозь зубы:

— В таком случае к алтарю я пойду в чёрном платье. Всего хорошего, милорд, до Рождества не желаю видеть вас, что бы вы ни запланировали.

Развернувшись, я направилась из гостиной к себе, опасаясь, что ещё хоть одно мгновение рядом с этим человеком, и не смогу себя контролировать. Этим же днём, но чуть позже, пришла Элис.

— Лори, как ты? — подруга села рядом, взяв мои ладони, и заглянув в глаза, одновременно грустная и встревоженная.