Вирджиния Хенли - Без маски

Усевшись на стул рядом с кроватью, граф развернул листок.

«Дражайшая Велвет!

Узнав о трагической смерти принцессы Мэри, я сразу же поспешила в Уайтхолл, где Эмма сообщила мне, что ты уехала в Роухемптон, дабы предупредить мужа об опасности заражения. Я очень беспокоюсь за тебя и Монтгомери и прошу как можно скорее сообщить, как у вас дела.

Боюсь, эта ужасная инфекция получила распространение. Мой внук Уильям тоже ее подцепил, но в легкой форме. К сожалению, из-за болезни пострадало его красивое лицо, и теперь он ходит весь в оспинах. Вероятно, ты решишь, что провидение покарало его так за кражу твоего портрета, предназначавшегося в подарок Грейстилу. Попытка шантажировать тебя с тем, чтобы обменять портрет на Роухемптон, — воистину дурное деяние, за которое он теперь и расплатился.

Генриетта Мария пребывает в глубоком трауре по безвременно скончавшейся дочери. И конечно же, я очень сочувствую Чарлзу, То обстоятельство, что он правит королевством, не спасло его от трагедий и печали. Хотя его и окружают как многочисленные льстецы, так и многочисленные друзья, он, по сути, очень одинокий человек.

Если я не получу от тебя весточку в ближайшее время, то сама приеду в Роухемптон, дабы собственными глазами взглянуть на тебя.

С любовью

Кристин».

Грейстил отложил письмо, приблизился к плоскому ящику, стоявшему в углу, и, достав из него картину, взглянул на нее совсем другими глазами. Оказывается, Велвет заказала этот портрет для него! И она необычайно красива — куда до нее Венере! А он, Грейстил, был так суров с ней, что она не отважилась сообщить ему о том, что ее шантажировал этот мерзавец Кавендиш.

На сердце у Монтгомери было очень тяжело. Он со стыдом вспоминал их ссору из-за картины. «Ты ничего не понимаешь», — кажется, так сказала она ему. И он действительно ничего не понимал. Что ж, значит, теперь он должен сделать так, как если бы она и впрямь подарила ему этот портрет.

Грейстил пересек комнату, подошел к камину и водрузил портрет на каминную полку — чтобы Велвет, проснувшись, сразу его увидела. После этого граф надел чистую рубашку и сел в кресло у постели жены.

— Я люблю тебя, Велвет, — прошептал он. — Когда проснешься, я расскажу тебе, как сильно я тебя люблю. Я слишком долго дожидался того дня, когда смогу сказать тебе о своих чувствах.

Грейстил вздрогнул и проснулся. Он не знал, сколько времени проспал, видел только, что спальня погружена во мрак. Велвет же жалобно стонала и металась на постели. Быстро поднявшись и запалив свечи, Грейстил поставил подсвечник на прикроватный столик — и в ужасе замер: волдыри на теле Велвет наполнились гноем и превратились в воспаленные оспины. Было ясно, что она неимоверно страдала, и он, склонившись над ней, в отчаянии прошептал:

— Успокойся, любимая, полежи тихо хотя бы несколько минут. Дыши медленно и глубоко. Держи меня за руку, и это поможет тебе преодолеть терзающую тебя боль. Я люблю тебя, Велвет. Почувствуй мою любовь.

Опустившись перед кроватью на колени, Грейстил сжал пылающие руки жены. И в какой-то момент ему показалось, что его слова вроде бы оказывают на нее благотворное воздействие. Велвет и впрямь стала успокаиваться и через некоторое время уже лежала совсем тихо. Дыхание у нее тоже, казалось бы, начало замедляться. Но потом ему вдруг почудилось, что она совсем перестала дышать. Охваченный ужасом, Грейстил сжал ее руки и закричал:

— Не смей уходить от меня! Приказываю тебе остаться!..

Но в следующее мгновение он понял, что Велвет действительно не дышит.

Грейстил выпустил руки жены и, приподнявшись, стал давить ладонями ей на грудь, как если бы нажимал на кузнечные мехи. Он должен был во что бы то ни стало восстановить у нее дыхание, должен был заставить ее сделать хотя бы один вдох. Оспина, образовавшаяся у нее на груди, внезапно лопнула, и брызнувший из нее гной оросил его подбородок.

— Дыши, Велвет, дыши!

Она по-прежнему не дышала, и Грейстил, взывая к Господу, тихо заговорил:

— Прошу Тебя, Боже, помоги мне. Не забирай ее у меня. Дай мне силы и научи, что делать.

И тут его осенило… «Поскольку, Велвет самостоятельно дышать не может, я должен сделать это за нее», — подумал Грейстил. Без малейших колебаний он опустил голову, прижался губами к ее губам и принялся вдыхать воздух в ее легкие. Раз, другой, третий… В какой-то момент он почувствовал, что она вздрогнула. И в тот же миг лопнула воспаленная оспина у нее на щеке. Грейстил вытер гной, попавший ему в глаз, и снова принялся вдыхать в Велвет жизнь.

Она оказалась в каком-то незнакомом месте, пугавшем ее, ибо здесь стояла мертвая тишина. Но тут вдруг тишину нарушил чей-то голос, звавший ее по имени. Велвет повернулась и различила во мраке склонившийся над ней темный силуэт, в котором, впрочем, угадывались знакомые черты… А может, это сон?

— Чарлз?

Она сделала движение в его сторону, но тотчас замерла в нерешительности.

Нет, над ней склонился вовсе не король. Это смерть явилась за ней!

— Грейстил, Грейстил, где ты?

Велвет повернулась и увидела во мраке другой темный образ, звавший ее по имени.

— Велвет!

Это был Грейстил… Она узнала бы его где угодно. Ей вдруг вспомнились слова матери, сказанные целую вечность назад: «С ним ты всегда будешь в безопасности». Осознав это, Велвет уже без колебаний потянулась к мужу.

Грейстил не знал, сколько времени он делал жене искусственное дыхание, но наконец-то настал момент, когда стало ясно, что Велвет начала дышать самостоятельно. Впрочем, дыхание у нее было еще очень слабое, и он готовился при необходимости возобновить свои усилия. Когда же он понял, что ему удалось вырвать жену из объятий смерти, глаза его наполнились слезами, и он прошептал:

— Велвет, любимая, не уходи больше от меня!

Час за часом Монтгомери неотрывно наблюдал за женой, готовый в любой момент прийти ей на помощь. Наконец сон властно заявил на него свои права — и перенес в дальние страны, где обитали драконы, с которыми, он, впрочем, довольно быстро разделался, изрубив на куски своим мечом.

Когда же Грейстил проснулся, комнату заливал яркий дневной свет, а Велвет спокойно лежала на кровати и внимательно смотрела на него. Лицо его осветила радостная улыбка, и жена улыбнулась ему в ответ. Грейстил дал ей кружку эля, и она с жадностью его выпила. После этого он вышел из комнаты, подошел к лестнице и, свесив вниз голову, закричал:

— Мистер Берк, миссис Клегг! Полагаю, что Велвет теперь пойдет на поправку! А у вас как дела?!

Берк подошел к подножию лестницы и прокричал:

— Слава Богу, милорд! У вас наверху долгое время было так тихо, что мы уже стали опасаться худшего! Что же касается всех остальных, то больше никто не заболел!