Карен Монинг - Избранница горца

Одной рукой собрав в горсть темные кудряшки Джесси, горец из девятого века накрыл губами ее губы. Широкая ладонь легла ей на щеку, большой палец коснулся уголка губ, заставляя ее раскрыть рот. И как только она поддалась, он запечатал ее губы своими, углубил поцелуй, полностью завладев ее ртом и лишив возможности протестовать, даже если бы ей пришло в голову что-то сказать.

Это был властный поцелуй опытного мужчины, который осознает, что он мужчина, которому нравится быть мужчиной и который прекрасно знает, что делает. Ее целовал не мальчик из колледжа, не молоденький студент, старающийся удержаться на грани между желанием и политкорректностью. Ее целовал мужчина, который не медлил и не сдерживал желания.

«Именно такого поцелуя я ждала всю жизнь», — смутно подумала Джесси. Но до сих пор она не могла определить, чего же ей не хватает, к чему ее тянет. Она вдруг поняла, что проблема в ее отношениях с парнями объяснялась просто — ее парни были именно «парнями», мальчиками.

И еще одна мысль внезапно пришла ей в голову через секунду: ей очень, очень, очень повезет, если удастся выйти из этого номера такой же, какой она вошла. Девственницей, хотя в этом она не признавалась никому из своих друзей. Если бы люди узнали об этом, на нее бы начали таращиться все кому не лень.

Сама же Джесси считала, что никому нет дела до того, девственна она или нет. Это касалось только ее и мужчины, которому она решит отдаться. Ее мама могла поощрять рождение детей, но она же говорила о необходимости определенного самоуважения. « Тщательно выбирайте, девочки , — наставляла дочерей Лили Сент-Джеймс. — Слишком уж много козлов вокруг ». Поскольку на момент этого разговора мама рассталась с мужем номер четыре, Джесси решила, что она знает, о чем говорит.

— Господи, девочка, какая же ты сладкая, — мурлыкнул горец.

Джесси вздрогнула от удовольствия, когда он втянул в рот ее нижнюю губу и прикусил. Он целовался как человек, который был лишен этой роскоши очень долго — около тысячи лет, — и использовал все возможности, наслаждаясь самыми тонкими чувственными оттенками. Он то соблазнял, то атаковал, и это сводило Джесси с ума. Кейон целовал ее так, словно хотел проглотить или забраться ей под кожу. Он словно трахал ее ртом, этот великолепный горец с горячим влажным языком и твердым татуированным телом. Он целовал ее вдумчиво и властно, и она уже не была Джесси, она была женщиной, а он мужчиной, и она жила только потому, что он целует ее, и, если он остановится, ее существование прекратится.

Она понятия не имела, как они оказались на полу.

В первую секунду Джесси была в его объятиях, и он целовал ее до потери сознания — в буквальном смысле, как оказалось, — а в следующую она лежала на спине, прижатая его все еще влажным после душа большим сильным телом, ее соски были напряжены так, что чувствовали через лифчик и свитер прикосновение его голой груди, а твердый, как сталь, возбужденный член горца вжимался в ее живот.

И она была не уверена, что между ними все еще есть полотенце. И, черт возьми, он был просто огромным.

Джесси смутно удивлялась тому, что делает, — даже запуская пальцы во влажную гриву его волос.

И снова поцелуи, нежные и медленные, жаркие и требовательные. Она тонула в нем, в его вкусе, в запахе мужчины, в ощущении его тела. Ее руки словно сами по себе скользили по его мощной шее, по мускулистым плечам.

Она почти не заметила, когда Кейон сменил позу и его ноги оказались между ее бедер. Он плотно прижался к ней, мощный член терся о ее джинсы, задевая клитор. Джесси вздрогнула от невероятного ощущения.

Когда горец схватил ее за ягодицы и заставил вскинуть бедра, а потом начал медленно, чувственно двигаться взад-вперед, ее внутренний голос завопил об опасности. Но с каждым медленным, мощным движением его члена крик становился все тише и тише, словно Джесси оказалась полностью во власти любовного заклятия Кейона МакКелтара.

Когда он задрал ее свитер до ребер и начал медленно, чувственно скользить руками от бедер к груди, словно хотел запомнить каждую выпуклость и впадину ее тела, Джесси всхлипнула ему в губы. Везде, где он касался, она ощущала нечто вроде слабого электрического тока, пульсирующего под ее кожей, отчего все нервные окончания буквально трепетали от удовольствия. Когда Кейон сжал ладонью ее грудь, Джесси прошило огненным разрядом от живота и ниже. Она впилась ногтями в плечи горца и жадно выгнулась, ожидая следующего толчка.

Горец с шипением втянул в себя воздух, и вдруг оказалось, что он возится со змейкой на ее джинсах, а потом Джесси почувствовала прикосновение холодного воздуха к голой коже, когда он потянул ее джинсы и трусики вниз. Тревожный сигнал снова зазвучал в мозгу, на этот раз громче, но горец целовал ее с таким жаром, с такой страстью, и…

И внезапно она поняла, что жадно глотает воздух, как вытащенная из воды рыба.

Одна на полу.

Джесси моргнула. Господи, как же быстро он двигается. Она села, изумленно оглядываясь.

— Куда ты делся? — прошептала она, задыхаясь.

— Оглянись, женщина, — раздался напряженный, полный гнева ответ.

Она обернулась через плечо. Он стоял в зеркале, привалившись плечом к одному из углов, и дышал тяжело, как после быстрого бега. Джесси поняла, что сама дышит так же. Ее губы онемели от поцелуев, спина горела, обожженная трением о ковер, соски набухли.

Почему он оказался в зеркале? И как он снова там оказался? Совершенно сбитая с толку, Джесси могла только смотреть на него.

— Время от времени зеркало забирает меня назад, — произнес горец без выражения.

Джесси продолжала изумленно хватать ртом воздух.

— Б-без предупреждения? Так просто?

— Айе. По своей воле я не оставил бы тебя. — Его взгляд скользнул ниже и застыл. — Ох, Джессика, у тебя великолепный зад. Стоило прожить тысячу лет, чтобы увидеть его.

Эти слова напомнили ей о том, что она все еще сидит на полу, между телевизором и кроватью, лицом к двери, а ее голая задница повернута к зеркалу.

Господи, что она чуть не сделала ? Джесси изумленно смотрела на зеркало.

В считанные минуты она оказалась на полу. Несколько жарких поцелуев — и она чуть не отдалась мужчине, которого почти не знала. Высокомерному примитивному мужлану. Который живет в зеркале. И находится в отчаянном положении!

Это было совсем на нее не похоже. Она что, свихнулась ?

Джесси попыталась подняться, натягивая джинсы. Трусики перекрутились, джинсы застряли на полпути, под ягодицами. Джесси дернула, но джинсы не поддались.

Из зеркала донесся сдавленный звук.

— Господи, женщина, ты меня убиваешь!

Джесси: оскалилась, чувствуя, как пылают ее щеки, и попрыгала в ванную, так и оставшись с голым задом.