Бренда Джойс - Приз

— Я очень сожалею о ваших родителях, — отозвался он. — И пожалуйста, зовите меня Шон.

Вирджиния вздрогнула, встретив добрый и озабоченный взгляд серых глаз.

— Вы знаете о моих родителях? — спросила она.

— Дев упомянул, что вы сирота.

Вирджиния кивнула:

— Они погибли во время несчастного случая прошедшей осенью.

— Иногда трудно понять Божью волю.

— Я не уверена, что верю в Бога, — вздохнула она.

Его глаза расширились.

— Это плохо. Но признаюсь, бывают моменты, когда и меня одолевают сомнения.

Вирджиния улыбнулась ему:

— Значит, мы оба умны и человечны.

Шон засмеялся.

Она перестала улыбаться, наслаждаясь его смехом, который был теплым, мелодичным и таким не похожим на странные крякающие звуки, которые издавал Девлин в тех редких случаях, когда пытался смеяться.

— Вы с братом совсем не похожи, правда?

— Да.

Шон продолжал разглядывать ее.

— Как это может быть? Разве вы не близки по возрасту?

— Я моложе на два года, — ответил Шон. — Девлин принял ответственность за меня, когда наш отец умер. Это одна из причин того, что мы не похожи.

— А другая? — спросила Вирджиния, решив узнать все, что может, о своем пленителе.

Шон криво улыбнулся и пожал плечами.

— Я не понимаю его, — продолжала Вирджиния. — Он очень смелый, даже бесстрашный… — Она вспомнила, как Девлин спасал корабль во время бури. — Это не слишком человечно, не так ли?

— Дев бесстрашный, — согласился Шон. — Думаю, его не заботит, жив он или мертв.

Вирджиния уставилась на него. Теория Шона ее озадачила.

— Но ведь никто не хочет умереть!

— Я не говорил, что он хочет умереть, — просто мысль о смерти не пугает его, как большинство простых смертных.

Вирджиния почувствовала, что Шон прав.

— Но почему? Как человек может быть равнодушен к собственной жизни?

Шон молчал.

Внезапно Вирджиния поняла единственно возможный ответ — только человек, получивший глубокую душевную рану, может быть таким равнодушным. Она была потрясена. Вирджиния потягивала шампанское — контрабандное, поскольку было французским. Каким сложным человеком был Девлин О'Нил!

— Команда уважает его и восхищается им, — размышляла она вслух, — а город, похоже, считает его героем. Я видела, как он действует в море, и понимаю, почему его люди им восхищаются. Но город?

— Вы очень любопытны во всем, что касается моего брата, — заметил Шон.

— Да, верно. В конце концов, он захватил мой корабль и меня. Я просто не понимаю, почему он хочет получить за меня выкуп, хотя явно не нуждается в деньгах.

— Может быть, вам лучше спросить его, — предложил Шон.

— Возможно, — задумчиво отозвалась Вирджиния, — хотя я уверена, что он только рассердится. Почему он такой сердитый? Вы совсем не такой. Я вижу доброту в ваших глазах. Вы кажетесь настолько же сострадательным, насколько он — безжалостным.

— Я не морской офицер, которому необходимо поддерживать дисциплину. — Шон вздохнул. — Вот в чем основная разница между нами. Когда мы были детьми, мы видели, как наш отец был жестоко убит английским офицером. Девлин никогда не забывал тот день, а я не помню ничего.

Мозг Вирджинии лихорадочно заработал.

— Сколько ему было лет?

— Десять, а мне восемь. С того момента Девлин был для меня не только братом, но и отцом, сознающим свою ответственность главы клана О'Нилов здесь, в Южной Ирландии.

— Как ужасно, — тихо сказала Вирджиния, — и как хорошо, что вы ничего не помните. Не могу себе представить, что бы я чувствовала или думала, если бы видела, как убили моего отца. Полагаю, я решила бы прикончить убийцу.

Теперь образ мыслей Девлина начинал обретать для нее смысл. Конечно, он был холодным и суровым человеком. В детстве Девлин получил жестокий урок, явно повлиявший на его натуру и характер. Наверное, потому он выбрал суровую карьеру моряка.

— Тогда, возможно, у нас с вами больше общего, чем мы думаем, — пробормотал Девлин.

Вирджиния повернулась и увидела, что он стоит в дверях, одетый так же великолепно, как его брат, хотя и во флотский мундир. В голубом кителе с золотыми эполетами и пуговицами, белых бриджах и чулках он был ослепителен, ее сердце чуть было не перестало биться. Братьев было просто невозможно сравнивать. Шон наверняка обладал внутренним достоинством и добротой, едва ли присущими брату, но Девлин очаровывал ее, как будто она была мотыльком, а он — ярким пламенем.

— Я очень сожалею об убийстве вашего отца, — услышала Вирджиния свой голос.

Пожав плечами, Девлин шагнул вперед, окинув ее холодным, равнодушным взглядом.

— Жизнь полна сюрпризов, не так ли?

Его взгляд медленно скользнул по ее лицу, волосам, обнаженным плечам и, наконец, декольте.

Вирджиния открыла рот, чтобы заговорить, но не произнесла ни звука, так как ее мысли были заняты надеждой провести ночь в его постели, в его объятиях.

— Шон, проводи Вирджинию, — сказал Девлин.

Вирджиния вздрогнула, удивленная и разочарованная, а когда она повернулась, Шон протягивал ей руку, с угрюмым и мрачным видом. Она улыбнулась ему, но ее взгляд следовал за Девлином, который стоял спиной к ним, наливая себе шампанское.

— Вы не должны притворяться довольной, Вирджиния, — сказал Шон. — Ваши чувства очевидны.

Она быстро посмотрела на него:

— Я вовсе не недовольна и не знаю, что вы имеете в виду.

— Надеюсь, Вирджиния, придет время, когда я смогу говорить с вами откровенно, потому что, боюсь, я должен сказать вам кое-что.

Ей не понравились его тон и выражение лица, и она что-то пробормотала, не желая развивать опасную, как ей показалось, тему.

— Некоторые садоводы защищают рассаду хлопковой сетью, — говорила Вирджиния; ее маленькое личико оживилось, а фиалковые глаза сверкали. — Но это слишком дорого и не обязательно в наших краях, так как там не бывает очень холодно. Для наших широт достаточно и соломы. Мы используем тонкий ее слой и скошенную траву. Настоящая трудность — пересадка посевов, которая производится через восемь—девять недель. Почва должна быть размельчена и свободна от болезнетворных микробов — вот почему мы обжигаем поля каждой весной, — а также достаточно влажной. Мы сажаем только около унции семян на каждые двести квадратных ярдов. Важно, чтобы семена были распределены равномерно, поэтому мы делаем это вручную.

Шон с восхищением покачал головой:

— Есть что-нибудь, чего вы не знаете о посадках табака, Вирджиния?

— Наверняка есть, — улыбнулась Вирджиния.

Шон ответил ей улыбкой.

Девлин молча сидел между ними во главе стола в течение всего ужина. Хотя его поза и выражение лица оставались равнодушными, он был раздражен обоими сотрапезниками. Его взгляд медленно скользнул по Вирджинии, которая, казалось, забыла о его присутствии. Но его брат был, вероятно, самым восторженным и внимательным слушателем, который у нее когда-либо имелся. «Она жаждет внимания, как игрок выигрыша», — мрачно подумал он.