Дженнифер Эшли - Незабываемые ночи

— Тебе безумно трудно угодить. Тебе не нужен безудержный Мак, но при этом и домашний Мак тоже не нужен? Ты это хочешь мне сказать?

— Я хочу, чтобы ты прекратил пытаться быть таким, каким ты не являешься на самом деле. Я тебе точно говорю, что твоя новая роль надоест тебе через несколько месяцев. Ты увлекаешься чем-то, потом тебе это надоедает и ты обо всем забываешь. Включая меня.

Мак долго смотрел на нее и молчал. Под его пристальным взглядом Изабелла покраснела, но его раздражение исчезло без следа.

— Ты глупышка, Изабелла Маккензи, — спокойным голосом сказал Мак.

— Что? — обиженно переспросила она.

— Ты сама придумала, что я за человек, поэтому с тобой чертовски трудно разговаривать. Ты не веришь, что я могу измениться, а я уже изменился. Ты просто не замечаешь этого.

— Я знаю, ты бросил пить, и отметила это.

— Бросил пить? — засмеялся Мак. — Ты так легко говоришь об этом. Я целый год страдал и мучился. Я не понимал, насколько привык заливать виски горечь собственного существования. Я в диких муках валялся на полу в номере отеля в Венеции, умоляя Всевышнего дать мне силы устоять против желания найти вино и тем самым облегчить свои страдания. До этого я никогда не молился по-настоящему. Мальчишкой меня брали в церковь, чтобы произносить молитвы, но в этот раз я действительно молился. На самом деле я скорее умолял дать мне силы. Абсолютно непривычное для меня дело.

— Мак… — Изабелла слушала, раскрыв рот.

— Я мог бы рассказать тебе такое, от чего ты побледнела бы, но я тебя избавлю от этого. Молитвы и мольбы длились не одну ночь. Это продолжалось много ночей без остановки. И вот когда я подумал, что все закончилось и я почувствовал себя лучше, наступила ночь, когда мои друзья решили, что будут «помогать» мне время от времени, удерживая меня силой и заливая мне виски в глотку. Они отстали от меня, когда я нашел способ извергать все назад, прямо на их изысканные одежды. В конце концов мои друзья покинули меня. Все до одного.

— Они не имели права так поступать, — побледнела Изабелла.

— Это были всего лишь прожигатели жизни и подхалимы, — пожал плечами Мак. — Среди них не было настоящих друзей. Друг познается в беде, и именно в трудные минуты жизни ты понимаешь, кто действительно заботится о тебе.

— О, Мак, неужели рядом с тобой не было ни одного настоящего друга?

— У меня был Беллами. Он следил, чтобы я ел; именно он понял, что я могу ведрами пить чай, когда от воды меня уже тошнило. Я превратился в истинного знатока чая, даже переплюнул в этом деле надменных англичан, которые уверены, что с их познаниями о чае никто не может тягаться. Ассамский чай с жасмином великолепен. Ты должна его попробовать.

— Я рада, что Беллами заботился о тебе, — со слезами на глазах сказала Изабелла. — Я выражу ему свою благодарность. Мне кажется, он заслуживает подарка. Как ты думаешь, чем ему можно угодить, что ему понравится?

— Я уже повысил ему жалованье, — откликнулся Мак. — И неустанно хвалю его. И почитаю Беллами как бога, и это, уверяю тебя, сильно смущает его.

Изабелла отвела взгляд. Гордая женщина с царственной осанкой. Желание обладать ею не оставляло Мака ни на мгновение. Разлука с ней превращала его жизнь в ад, но когда она его бросила, Мак позволил ей уйти, потому что она была права. Если бы он вернулся к ней до того, как бросил пить и сильно изменился, все продолжалось бы по-прежнему, пока они не отдалились бы друг от друга настолько, что Мак никогда больше не увидел бы Изабеллу. Только благодаря тому, что он дал ей время успокоиться, теперь он мог сидеть с ней рядом и вдыхать ее аромат.

Изабелла долго смотрела в окно и когда наконец повернулась к Маку, в ее взгляде уже не было гневного блеска.

— А как же твой друг? — спросила она. — Тот, о котором ты говорил мне на балу у лорда Аберкромби?

— Друг? — заморгал ресницами Мак.

— Тот, которому нужны уроки по ухаживанию за женщинами.

— А, вот ты о ком, — закашлялся Мак. — Да, он все еще мечтает научиться приемам ухаживания.

— Но мы уже как-то практиковались в этом. Может, следует повторить?

— Ты хочешь этого? Повторить еще раз?

— Думаю, да, — кивнула Изабелла.

Мак долго изучал ее лицо, и она тоже смотрела на него, поблескивая зелеными глазами.

— В таком случае, — беззаботно произнес Мак, — давай забудем обо всем, что произошло вчера вечером в твоей спальне. Для влюбленной пары это было слишком вызывающе.

— Да уж, — сдержанно улыбнулась Изабелла, — совершенно неприлично. Ты не должен говорить своему другу о том, что произошло вчера вечером.

— Своим друзьям я никогда ни слова не говорю о том, что происходит в моей спальне. Это их не касается. — Мак взял руку Изабеллы, затянутую в тонкую перчатку, поцеловал ее и пересел на свое место. — В экипаже джентльмен никогда не должен находиться на одном сиденье с дамой. Ему следует садиться спиной к кучеру, уступив ей место по ходу движения.

— Забавно было бы понаблюдать, как ты станешь неукоснительно следовать джентльменским правилам, — засмеялась Изабелла.

Черт, как приятно было слышать ее смех.

— Если это все, что нужно для успеха, — Мак пригвоздил ее взглядом, в котором не было ни лести, ни поддразнивания, — я сделаю это. Я хочу завоевать тебя снова, Изабелла. И не важно, сколько времени мне на это потребуется, год или двадцать лет, я человек терпеливый. Клянусь, я завоюю твое сердце опять. Даже если для этого мне придется стать таким правильным, что мои предки перевернутся в гробах, чтобы увидеть мое превращение в англичанина.

Изабелла улыбнулась, однако, судя по выражению лица, не сдалась. Но то, что она молча терпела его дальнейшее присутствие в поездке и во время выполнения поручений, навело Мака на мысль, что она готова дать ему шанс. Она хотела, чтобы он попытался, и желала, чтобы его усилия увенчались успехом. И это хоть немного подбодрило Мака.

На следующее утро Изабелле доставили букет оранжерейных цветов вместе с запиской. Изабелла потрогала цветы, отметив про себя, что букет небольшой и составлен со вкусом. Желтые розы, фиалки и гипсофила. Ни орхидей, ни другой экзотики. На карточке с золотым тиснением почерком Мака было написано:

«Я очень признателен вам, миледи, за удовольствие проехаться с вами вчера днем. Может быть, вы позволите мне пригласить вас сегодня на прогулку в парк, если погода будет хорошая? Если вам удобно, я заеду за вами в три часа.

Ваш покорный слуга Роланд Ф. Маккензи».

Изабелла улыбнулась про себя. Мак определенно играл роль воспитанного джентльмена и даже воспользовался своим настоящим именем. Он не любил, когда к нему обращались по имени Роланд Фердинанд Маккензи или лорд Роланд, предпочитая имя Мак, которое прилипло к нему в двухлетнем возрасте, когда из своего длинного имени он не мог произнести ни одного слога, кроме «Мак».