Виктория Холт - Шестая жена

И если все молодые женщины при дворе боялись, что король обратит на них внимание, страшась тех кар, которым их могут подвергнуть, едва они перестанут быть привлекательными для него, то и королевские министры, помня о бедах, обрушившихся на головы их предшественников, тоже имели свои причины бояться.

«Но король стареет, быть может, шестая жена принесет ему покой; а поскольку лорд Латимер был добрым католиком, то и жена его, — думал Гардинер, — тоже должна быть доброй католичкой». Если король захочет жениться на ней и если он больше не надеется иметь детей — а Гардинер был уверен, что это так, — то он ничего не имеет против этого брака.

И он спросил Райотесли, встретившись с ним наедине:

— Что ты думаешь о браке короля и леди Латимер?

Сэр Томас Райотесли, такой же ревностный католик, как и сам Гардинер, жаждущий занять пост канцлера, был рад, что его мнение совпадает с мнением такого влиятельного лица, как Гардинер.

— Муж этой леди, недавно умерший, был добрым католиком, — сказал Райотесли. — Она была послушной женой Латимеру и, без сомнения, будет послушной женой и королю.

Гардинер подошел к собеседнику поближе. Он относился к Райотесли как ко всякому другому — если человек был ему полезен, он ему нравился. Райотесли был нужен Гардинеру и потому нравился ему.

— Если у нас будет добрая католическая королева, — прошептал Гардинер, — то рядом с королем появится человек, который сможет нашептывать ему на ушко мудрые советы.

— А он в этом нуждается, — ответил Райотесли, - со всеми этими Сеймурами, которые окружают его и с помощью маленького Эдуарда прокладывают себе дорогу к власти.

Гардинер кивнул и обнял Райотесли за плечи:

— Одли сегодня неважно выглядит, мне кажется. Они обменялись понимающими кивками и улыбками.

Райотесли знал, что когда Одли станет слишком слаб для поста лорд-канцлера, то не Гардинера будет вина, если сэр Томас Райотесли не получит Большую печать.

Эдвард Сеймур, старший брат Томаса, получивший титул лорда Хертфорда, был одним из главных сторонников Реформации в королевстве, зная о том, что Катарина Парр интересуется новой верой, тоже не возражал против женитьбы короля.

Только один важный джентльмен во всем дворе был против этого брака — сэр Томас Сеймур. Ему казалось, что чем дальше становится от него Катарина, тем сильнее он ее желает.

Он с тоской думал о ее неброской красоте, мягком характере, неиспорченной натуре и — ее обширных владениях.

И когда ветреный март 1543 года сменился спокойным апрелем, сэр Томас Сеймур впал в тоску.

Маленький принц Эдуард в своих покоях развлекал двух своих сестер.

Ему не было еще и пяти лет, этому бледному, тщедушному мальчику, чье здоровье являлось источником непрестанных тревог для тех, кто отвечал за него. Его доктора и учителя пребывали в постоянном страхе, что он умрет, и гнев короля обрушится на них.

Учителя Эдуарда боялись, что он переутомится от учебы, а еще пуще они опасались, что король не будет доволен его успехами. Те, кто отвечал за физическое развитие, тряслись от страха еще сильнее. Всякий раз, когда мальчик садился на пони или играл в теннис, они просто умирали от беспокойства. Но он должен был научиться хорошо ездить верхом и играть в разные игры, ибо король хотел, чтобы его сын стал таким же здоровяком, каким в детстве был он сам. В пять лет Генрих был здоровым ребенком, «кровь с молоком», как говорили про него. К этому возрасту он перегнал в росте своего брата Артура, да и вообще во всем превосходил его. Он был принцем, который выглядел как настоящий принц, и его сын Эдуард должен стать таким же.

Маленький Эдуард хорошо знал, чего ждет от него отец, ибо для своего возраста он был очень умен. Спорт, в отличие от учебы, утомлял его, и он предпочитал ему книги. Эдуард умел писать по-латыни и свободно читал на этом языке. Он уже знал, что однажды станет королем, королем из династии Тюдоров. Страстно желая угодить отцу и стать таким, каким он хотел его видеть, Эдуард послушно выполнял все требования учителей; но с гораздо большим удовольствием он проводил время с младшими членами семейства Тюдоров, в особенности со своей сводной сестрой Елизаветой и маленькой Джейн Грей, которую он называл кузиной. Он знал, что любит Джейн больше всех. Тому было несколько причин — Джейн была ближе всех к нему по возрасту, родившись всего на год раньше его. Сестра Елизавета, которой исполнилось уже девять лет, была умна, по не в том смысле, в каком была умна Джейн. У Эдуарда и Джейн было много общего, но Джейн была красива и не начинала задыхаться при малейшем усилии, как он; у нее были красивые сильные ноги, на которых она передвигалась гораздо увереннее, чем он; у нее никогда не болела голова и на тонкой коже никогда не появлялась сыпь.

И он был рад этому. Джейн была его любимицей.

Но когда к Эдуарду приходила сестра Елизавета, он приходил в радостное возбуждение — ни с кем, пожалуй, ему не было так интересно, как с ней. Она все подмечала; она знала все придворные сплетни и, отбросив назад свою рыжую гриву, передавала их, изображая в лицах тех, о ком говорила.

Елизавета жаждала восхищения, и ничто не доставляло ей большей радости, чем комплименты. Эдуард никогда не забывал похвалить ее платье. Однажды она спросила его, кто, по его мнению, красивее — Джейн или она, и Эдуард с трудом нашел правдивый ответ, ибо сказать, что Джейн красивее, значило привести Елизавету в ярость. Он все-таки сумел выпутаться из этой ситуации, заявив, что Джейн — всего лишь дитя, и зовется просто леди Джейн Грей, а она — уже взрослая, и к тому же принцесса, так что сравнивать их нельзя.

Елизавета быстро поцеловала его и расхохоталась. Она знала, что он провел ее, но не рассердилась, а назвала умным мальчиком.

С меньшей охотой Эдуард встречался с другой своей сестрой, Марией, поскольку ее присутствие наводило на него тоску. Казалось, она приносила ее с собой. Мария часто болела, как и он сам. Совсем недавно хворала так сильно, что все боялись, что она умрет. Король мало внимания обращал на хвори старшей дочери, но, когда заболевал сын, он сгонял к его постели толпы докторов. Сверкая бриллиантами и подавляя всех своими размерами, отец ходил взад и вперед по комнате, поучая докторов и угрожая им страшными карами — и пугая этим самого Эдуарда, — если принц умрет.

— Я не имею права умирать! — часто говорил себе Эдуард. — Я не должен жаловаться на боль в голове. Я должен стать королем, настоящим королем из династии Тюдоров, ведь я единственный наследник своего отца.

Для психики маленького ребенка, к тому же очень слабенького, нагрузка была слишком большой. Не удивительно, что он любил сидеть в алькове с Джейн и разговаривать о прочитанных книгах и о том, что он узнал от учителей.