Дебора Чаллинор - Китти

— Как только мы найдем все, что попросил Баннерман, — ответил Мик. — А что, какие-то проблемы?

— Нет, — сказала девушка. — Это оказалось на удивление легко. Я встретила там молодого человека, сержанта Ройса, который очень помог. Думаю, он пойдет даже на нарушение правил, лишь бы помочь мне, — в смущении закончила девушка.

— Вот как? — переспросил Мик. — Что ж, это очень хорошо.

Ястреб вновь взглянул на Шарки, а потом наклонился и прошептал ему на ухо:

— Думаю, Райану это не понравится.

— Только вот выбирать, к сожалению, не приходится, когда речь идет о жизни и смерти.

Достать то, что просил Эйвери Баннерман, оказалось гораздо проще, чем все ожидали, только времени для этого понадобилось гораздо больше, чем предполагалось. Райану предстояло предстать перед судьей через неделю, и поэтому документы должны были быть готовы не позже чем за день до этого. Среди бумаг на «Катипо» уже была подлинная квитанция с подписью Уолтера Кингхейзела, а Китти и Ваи купили перьев, чернил и промокательной бумаги. Теперь оставалось ждать, пока приятель Пьера добудет бумагу с водяными знаками и печать.

Как раз в это время на свет появились котята. Боди окотилась прямо на кровати Хануи, после того как целых двадцать минут кружила по ней и царапала собственный живот с выражением муки на мордочке. На свет появилось пятеро котят: двое из них оказались крошечными копиями Боди, а трое остальных — одетыми в серые полосатые шубки. Они были невероятно очаровательными.

Котята, конечно, были приятным развлечением, но вскоре прибыла бумага с водяными знаками и печать, и Китти вновь засобиралась в бараки. Она виновато попросила у миссис Магуайр освободить ей вечер, сославшись на то, что ей нужно отвести Ваи к акушерке. На сей раз Китти не стала надевать розового платья с глубоким декольте, поняв, что следует надеть платье скромное и прикрывающее грудь. Поэтому она выбрала свое кремовое с узором из красных веточек.

Спрятать перья оказалось проще всего — Китти просто запихнула их в ложбинку между грудей. При этом она должна была помнить, что нельзя наклоняться слишком резко, иначе неминуемо проткнешь себя их острыми концами. Бутылочки с чернилами и печать Китти убрала в сумочку, а промокательную бумагу и квитанции вложила в лиф платья. Только вот бумага с водяными знаками представляла проблему, потому что ее нельзя было сворачивать до того, как Баннерман произведет над ней свои магические действия. Мик предложил взять сумку побольше, но Ястреб возразил, сказав, что большая сумка может вызвать подозрение, и Китти обыщут. Выход из положения нашла Эния. Взяв квадратный отрез муслина шириной в два фута и сложив его наподобие конверта, Эния подшила его к подолу платья Китти с изнанки. Теперь Китти придется лишь не наклоняться слишком низко и осторожно садиться, чтобы не помять спрятанные листы бумаги.

И вот уже Китти вновь шагала через ворота Бараков. На этот раз она чувствовала себя увереннее, но все же нервничала из-за того, что прятала на себе контрабанду. Если ее поймают, то она тоже окажется за решеткой.

В комнате ожидания никого не было, но один из часовых, которого она уже здесь видела, взял под козырек, когда девушка проходила сквозь ворота. Сержанта Ройса видно не было. Китти постояла несколько минут, раздумывая, что делать дальше, а потом решила подняться наверх самостоятельно и найти кого-нибудь, кто сможет привести Эйвери Баннермана. Время работало против нее. Возможно, Баннерман ужинал, но если она отыщет кого-то из охранников, то узнает это наверняка.

Она уже поставила ногу на нижнюю ступеньку, когда кто-то отрывисто крикнул:

— Остановитесь!

Китти замерла, слишком напуганная, чтобы обернуться, и ей даже показалось, что кровь застыла у нее в жилах.

— Подождите, — произнес тот же голос. — Мисс Карлайл, подождите!

Только тогда Китти повернулась, и ее ноги едва не подогнулись от облегчения, когда она увидела лицо сержанта Ройса.

— Мой друг, стоящий на часах у ворот, сказал, что вы пришли, — пояснил сержант, спеша навстречу Китти. Он выглядел довольным, но вместе с тем обеспокоенным. — Вам нельзя подниматься наверх одной. Это небезопасно.

— Ох, боюсь, я об этом не подумала, — произнесла Китти.

И она не лгала. Окрик сержанта так напугал ее, что она забыла обо всем на свете.

— Как ваши дела? — застенчиво поинтересовался молодой человек.

— Хорошо. Благодарю, сержант.

— Вы вновь пришли навестить дядю?

Китти кивнула, надеясь, что сержант не слышит громкого биения ее сердца.

— Думаю, он все еще в столовой, — сказал сержант. — Но я не могу оставить вас наверху одну. Может быть, вы посидите в комнате ожидания, пока я отыщу его?

— Да, конечно, благодарю вас. — Китти прошла мимо сержанта, но в этот самый момент сумочка каким-то непостижимым образом выскользнула из ее рук и громко ударилась о деревянный пол.

На этот раз замерла не только она. Ее взгляд медленно скользнул по груди сержанта и остановился на его лице. Она понимала, что он смотрит на чернила, которые наверняка растеклись по полу.

Однако сержант смотрел вовсе не на пол, а на нее, и в его взгляде читался немой вопрос.

Китти опустила глаза и посмотрела на свою сумочку, которая, к счастью, не плавала в чернильном пятне.

— Я попалась, да? — тихо спросила девушка.

Сержант кивнул:

— Что там у вас?

Китти отчаянно заморгала — на этот раз слезы были настоящими. Она была так напугана, что удивлялась, как ноги до сих пор держат ее.

— Угощение. По банке устриц и маринованных огурцов. Дядя Эйвери сказал, что кормят здесь отвратительно.

Сержант еще с минуту смотрел на нее, а затем наклонился, чтобы поднять сумочку. Китти тоже наклонилась, сморщившись от боли, когда острые перья вонзились в ее кожу, но сержант оказался проворнее. Он выпрямился, неловко пытаясь открыть запор.

— Нет!

Сержант замер.

— Пожалуйста, — взмолилась Китти, — там лежит кое-что, чего не должен видеть мужчина. Предметы… э… личной гигиены.

Сержант густо покраснел и порывисто сунул сумочку Китти в руки.

— Прошу прощения, — произнес он.

— Нет, это я должна извиниться. Я знаю, что сюда ничего нельзя приносить. Мне очень жаль. Больше подобное не повторится.

Сержант кивнул, но Китти заметила, как по его лицу пробежала тень сомнения. И еще что-то. Облегчение?

— На этот раз я вас прощаю, — сказал молодой человек и указал на комнату ожидания.

Китти вошла и села на стул, ощутив приступ тошноты. Она чувствовала себя ужасно не потому, что едва не попалась, а потому, что солгала сержанту. Он был добрым человеком, питающим к ней симпатию, а она попросту этим воспользовалась.