Елена Езерская - Возвращение

– Так ты тоже за ней сюда пришел?

– Вот, дорога привела. Видать неслучайно, раз и вы здесь…

– Значит, правильно привела, – кивнул Корф и снова обернулся к Репнину. – Говори, где она?

– Да я о ней и думать забыл. Купить хотел, не отрицаю. Может, мне приятно видеть, как она в моем доме на кухне картошку чистит да полы моет. А тебе-то она зачем, ты ведь не хозяин ей уже?

– Так я тебе и поверил!

– Не столь уж и важно, веришь ты мне или нет. С цыганками мое сердце успокоилось. Они песни поют страстные, объятия их – жаркие, поцелуи – сладкие. Мне до вашей Анны дела нет. Нужна она вам – так ищите, а меня не трогайте. Понятно?

– Как не понять! – Карл Модестович подмигнул появившейся на словах Репнина Раде. – Из-за такой красавицы можно забыть все на свете! Однако я все же проверю, не здесь ли предмет вашего спора.

– Я только что все проверил, Карл Модестович. Нет ее здесь, – Корф с безнадежностью махнул рукой. – Поеду дальше искать.

Что ж, если Корф отчаялся, значит, и впрямь чисто здесь, – рассудил управляющий.

– Я, пожалуй, тоже пойду. А ты, красавица, всем скажи – ищут, мол, беглую крепостную, что выдает себя за барышню. Деньги за нее обещаны хорошие. Ваш вожак знает, где меня найти.

Друзья собрались вместе не сразу.

– Однако, Михаил Александрович, вы были весьма убедительны, когда говорили с Карлом Модестовичем, – обиженно заметила Анна.

– Сказал первое, что в голову пришло. Простите, моя царица!.

– А мне показалось, вы были довольно искренни. Я даже поверила, что вы хотели сделать меня своей рабыней.

– Разве только в страшном сне, Анна! – принялся оправдываться Михаил.

– Все, друзья мои, довольно разговоров – нам пора действовать. Модестович в любой момент может вернуться. Кто знает, действительно ли он поверил нам, – остановил милую перебранку Корф. – Я сделал вид, что ушел, и обернулся вокруг табора. Надеюсь, мне удалось запутать управляющего хотя бы на время.

– Пора – значит, пора, – улыбнулся Репнин. – Мы ведь теперь в расчете?

– Что? Ах, да, в расчете, – кивнул Корф. – Думаю, твоя боль скоро пройдет. Моя успокоилась к вечеру.

– Что такое, господа? – с недоумением поинтересовалась Анна. – Вы что-то скрываете от меня?

– Так, былое! – отмахнулся Репнин. – Не стоит и разговора. Спасибо тебе, Рада, за Анну.

– Зачем цыганке слова? Сердцем благодари, любовью своей, – прошептала Рада, с грустью смотревшая на них. – Только вот сердце твое занято, а любовь слепа.

– Прости меня, – тихо сказал Репнин. – Видишь ли, Анна…

– Опять, Анна! – воскликнула Рада и пошла прочь от костра.

Репнин смутился, поймав на себе взгляда Корфа и Анны, и махнул – не стоит переживать, не о чем…

Когда они подошли к дому Забалуева – Репнин узнал у цыган кратчайшую дорогу к имению – уже смеркалось. Охранники, по-видимому, разделились и дневалили по одному на посту у небольшого костра возле крыльца. Собаки далеко не отбегали, видать, тоже мерзнуть не хотели. Первый снег, не растаявший днем, напоминал о конце осени, вечерами было уже по-зимнему зябко.

– Голову на отсечение, это тот самый мужик, с которым я давеча сцепился! – признал его Корф, выглядывая из-за угла дома.

– Побереги голову и лучше подумай, как заставить его открыть двери, – посоветовал Репнин.

– Надо подумать…

– Пока мужчины думают, женщины обычно действуют, – сказала Анна и с криком «Помогите! Помогите!» открыто побежала к дому.

– Анна! Куда вы?! Подождите! Что она задумала? – Корф растерянно смотрел на Михаила. Репнин только пожал плечами – кто их поймет, этих женщин!

– Помогите! – Анна с рыданием бросилась к сторожу. – Умоляю! Карета разбита, мой муж – ему плохо! Цыгане напали!

– Цыгане? Чур меня, чур! – принялся креститься сторож. – Эй, Матюха, Митька, сюда!

– Что за крик? – выскочил на крыльцо второй сторож.

– Умоляю вас, – застонала Анна. – Нога… Мы были на свадьбе в соседнем поместье. Ехали домой, лошадь понесла. Карета перевернулась. Господи, нога, так болит нога! Мне плохо…

– Чего это вы, барышня, на меня падаете. Я мужик, я не барин какой-нибудь, – перепугался сторож.

– Зато ты у нас самый молодой, – подбодрил его товарищ. – Помоги-ка барышне в дом подняться.

– Там, кажется, собаки, я боюсь, – побледнела Анна, цепляясь обеими руками за доху сторожа.

– Не боись, барышня. Митька! Собак запри! А ты, Матюха, веди госпожу в комнаты, пусть посидит, отдохнет. А где карета-то?

– Там, за пригорком, я через лес бежала, заплутала, – Анна склонила голову на скрещенные руки.

– Устала, поди ж ты, – посочувствовал сторож. – Ладно, мужики, пошли мужа ейного из-под кареты извлекать. Вдруг, неровен час, это знакомцы нашего барина, будет потом попрекать, что не помогли.

– Вы не думайте, – словно очнулась Анна. – Муж заплатит вам за работу. Только помогите ему!

– Вот, водички принес, – Матюха подал стакан Анне.

– Спасибо тебе, милый, – улыбнулась она и отпила глоток. И, едва сторожа ушли, бросилась к дальнему от входа окну и открыла его.

– Господа, – позвала Анна в темноту двора, тотчас же откликнувшуюся голосами Репнина и Корфа. – Добро пожаловать в поместье Забалуева, господа!

– Да… – протянул Корф, оглядывая коридоры и гостиную забалуевского дома.

– Неужели здесь можно жить? – с недоумением воскликнула Анна.

– Жить, конечно, нельзя, а вот изображать жизнь можно, – усмехнулся Репнин, стараясь не задевать запыленных и покрывшихся паутиной вещей.

– Теперь понятно, почему господин Забалуев так хотел переехать в наше имение – свое-то изгнило от ветхости.

– Ты прав, Владимир, – кивнул Репнин. – Забалуев – мошенник, всех водил за нос, рассказывая о своих богатствах.

– Мошенничество еще ничего не значит. Нам надо доказать его участие в убийстве отца. Анна, вот свечи. Помогите посветить здесь, – попросил Корф. – Ага, здесь шкафчик с аптекой. У нас в доме такой же, там хранятся лекарства.

– Похоже, здесь сто лет никто не был и ничего не открывал, – покачал головой Репнин.

– Только не этот шкафчик. Смотрите – его точно открывали, и не так давно. Везде полным полно пыли, а на шкафчике – следы рук!

– И, правда, что это здесь? – Михаил пошарил рукой по полочкам и извлек несколько пузырьков.

– Кажется, вот это лекарство от облысения, – прочитала одну надпись Анна.

– А это что? Какие-то яды.

– Мышьяк, стрихнин. Я видел такие же баночки у Варвары на кухне, – определил Корф. – Но зачем ему столько?

– Не знаю, – задумчиво произнес Репнин. – Только все равно, того самого – чем отравили Ивана Ивановича – здесь нет.

– И что нам это дает, вся эта авантюра? Мы ничего не нашли, – рассердился Корф.

– Не спеши! – остановил его Репнин. – У меня появилась идея. Давайте выберемся отсюда и вернемся в табор. А я скажу, что мы сделаем дальше.