Лин Хэйр-Серджент - Хитклиф

Всё было готово: на белоснежной скатерти стояли тарелки и приборы, стулья придвинуты, светильники и свечи зажжены. Мистер Эр хлопнул в ладоши:

— Бегите в дом, да поживее. Несите еду, пока не остыла.

Прислужники опрометью кинулись исполнять приказ. Мистер Эр поднял лицо ко мне:

— Спускайтесь, Хитклиф. Как видите, я подвёл подкоп под ваши укрепления и раскинул стан перед самой вашей цитаделью. Будете сражаться, сэр? Или согласны на переговоры?

Я молча сошёл вниз. Он, похоже, ждал ответа, и я сказал:

— Вам нравится потешаться надо мной и делать вид, будто я могу выставить вас из нашей же конюшни. Очевидно, вы ждёте, что я начну вам подыгрывать, может быть, притворюсь, что намерен не пускать вас на порог. Вы бы хотели, чтобы мы устроили игрушечную схватку остроумий, обменялись залпами отточенных острот с притуплёнными наконечниками, которые задевают, но не ранят.

— Браво, Хитклиф, первая победа за вами. — Он поклонился.

— Но я предупреждаю, что не обучен этой игре, да если бы и был обучен, всё равно она мне не по душе.

— Ну, приятель, это нам и предстоит исправить. Идите сюда. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Мы садимся ужинать, и вам надо переодеться.

Я увидел, что через руку у него перекинута одежда — вышитый жилет и бархатный сюртук.

— Ну же, — продолжал он. — Сейчас же снимите свою мятую засаленную куртку и перестаньте хмуриться. Одежда должна отвечать случаю, хотя бы ради того, чтобы позабыть про неё и развлекаться от души.

Я снял холщовую куртку, которую мне выдал Дэниел, и надел то, что протягивал мистер Эр. Рукава оказались мне коротки, но в остальном наряд сидел вполне сносно.

— Годится, — одобрил мистер Эр. Он застегнул на мне жилет и оправил складки сюртука. — А теперь к приходу слуг встаньте как следует.

Я пожал плечами.

— Зачем ломать комедию перед ними? Они просто сочтут меня дураком.

— Неважно, что они подумают. Главное, что вы сами о себе думаете, а судя по вашей теперешней позе, вы весьма низкого о себе мнения.

Я вспомнил, как он ругал меня за сутулость, и расправил плечи.

— Да, это начало, — сказал он. — Однако плохо, что руки у вас болтаются по сторонам, как у гориллы.

— А где им ещё быть?

— Здесь… и здесь. — Он небрежно заложил руку за полу жилета, а левый кулак упёр в бедро.

— Почему сюда?

— Бог весть, но именно сюда их кладёт всякий благовоспитанный человек. Отклониться от правила значит стать изгоем, без всякой для себя пользы. Приберегите свою оригинальность для чего-нибудь более важного.

Я смущённо принял его позу.

— Верно! Только свободней! Не так скованно! Хорошо, что вы умеете стоять спокойно — этот признак благородства я с удовольствием подметил в самом начале нашего знакомства, — но вы не должны застывать так, словно не способны двигаться. Это нервирует собеседника. Джентльмен должен не только быть спокоен сам, но и весь его вид, его манеры, слова — всё в нём должно внушать спокойствие окружающим.

Я мог бы спросить, многим ли внушают спокойствие его манеры, но услышал, что приближаются слуги. Они оживлённо переговаривались, но, войдя в дверь, смолкли. Мистер Эр, лучась благодушием, указывал им, куда ставить накрытые крышками блюда.

— Жареных цыплят — сюда, тушёные сливы — сюда, варёные овощи — сюда, вино — вот сюда, салат — отлично. Теперь оставьте нас. Когда джентльмены ужинают вдвоём, они вполне могут сами себя обслуживать. Нет, дверь оставьте открытой. Звёзды сияют, ветерок бодрит. Джон, вернёшься через час. Мистер Хитклиф, прошу садиться.

Я сел и стал ждать, что последует дальше. Мистер Эр разлил вино. Я поднял бокал и поднёс его ко рту. Он остановил мою руку.

— Ах-ах, в обществе нельзя пить без тоста, не то ваш друг сочтёт, что вы пьёте ради опьянения, а не рад компании. Итак, за кого или за что мы пьём?

Я на секунду задумался.

— Я выпью за откровенность.

Мистер Эр рассмеялся и поднял бокал.

— От всей души присоединяюсь к вашему тосту. Откровенность — это именно то, чего я от вас жду.

Я тоже выпил, потом сказал:

— Вы считаете, что я скрытничаю?

— Мне хотелось бы больше знать о вашем прошлом и о том, чего вы ждёте от будущего.

— Вы наняли меня работать в конюшне. Я выполняю свои обязанности, так что вам за нужда беспокоиться?

— Мне нет нужды беспокоиться, но я заинтересован. — Он открыл блюдо с цыплятами, и вечерний воздух наполнился аппетитными запахами. — Смотрите, как я их режу, Хитклиф, — ничто так не отличает джентльмена, как умение разделывать птицу. Не заставляйте сотрапезника морщиться, не пилите кости, как пьяный хирург. Аккуратно разделяйте суставы. Раскладывайте ловко и быстро — вот так, — не капайте соусом на штаны соседу и не брызгайте ему в глаза жиром. Завтра вечером раскладывать будете вы. Теперь вам следует сказать «спасибо» — слово, которое, кстати, начисто исчезло из вашего лексикона.

Требуемое слово застряло у меня в горле, но я кое-как пробормотал: «Благодарю и за еду, и за урок».

Удовлетворившись, мистер Эр отрезал себе кусок курицы и принялся есть. Обе больших двери были открыты, так что со всех сторон на нас глядело звёздное небо. Был разгар лета, аромат спелых плодов, цветов и трав приятно мешался с запахом сена и ухоженных лошадей. Дрожащее пламя свечей отражалось в млечных конских зрачках. Некоторое время мы ели в молчании. Потом мистер Эр отложил вилку с видом человека, который намерен произнести нечто важное.

— Хитклиф, я предлагаю сделать из вас джентльмена. Что скажете?

Я откашлялся, но приготовленные слова застряли в горле. Он так точно угадал мои чаянья, что я страшился ответить.

— Вы молчите. Возможно, вы оскорблены. Молодость самолюбива. Переборите свою гордость, Хитклиф. Я изменю лишь внешнюю вашу оболочку. Что у вас внутри, никто, кроме вас, по-настоящему не знает и никто, кроме вас, не переделает.

— Я не горжусь собой и не люблю себя, — выпалил я. — Я хочу измениться, я должен измениться, я должен стать джентльменом — на этом строятся все мои надежды.

— Что за надежды, приятель? Он не доверяет мне, он молчит, он потупил глаза, но, клянусь, не оттого, что затрудняется с ответом, ведь если он уверен в лекарстве, значит, он глубоко исследовал свою болезнь. Хмм… Готов поспорить, что за всем этим скрывается дама, некая «К»… но я не решаюсь предположить имя, ибо глаза ваши засверкали, а лоб нахмурился, и я вижу, что, если вновь начну гадать, вы тут же вырвете мне язык. Ладно, мой язык хотя и не верх совершенства, но бывает мне полезен, и я думаю, что предпочту его сохранить.

Некоторое время он прямо смотрел мне в глаза, потом продолжил:

— Однако ваша реакция показывает, что я угадал. Значит, источник ваших амбиций — Неназываемая. Да не делайте страшные глаза, я ничем вас не обидел. Женщины так же часто подвигают мужчин на подвиги, как и лишают их разума. Вы должны стать джентльменом, чтобы добиться её расположения.