Мэри Брэддон - Тайна леди Одли

— Сделаю все, как ты сказал.

— Не упоминай при отце имени леди Одли. Будет молчать целыми днями — терпи. Будет хмуриться целыми днями — терпи. Ты — единственная женщина на земле, которая любит его искренне и беззаветно. Когда он это поймет, он исцелится.

— Я буду помнить об этом, Роберт.

Тут Роберт, впервые со школьной поры, обнял девушку и поцеловал ее в широкий лоб.

— Алисия, дорогая, сделай то, о чем я прошу, и я буду счастлив. Сделай это, и я стану любить тебя больше, чем брату дозволено любить свою сестру, хотя чувство мое навряд ли сравнится с любовью бедного сэра Гарри Тауэрса!

Пока он говорил, Алисия стояла перед ним, опустив голову. Он не видел ее лица, но, когда закончил говорить, она с улыбкой взглянула на него. В эту минуту глаза ее сверкали ярче обычного, ибо в них все еще стояли невысохшие слезы.

— Хороший ты человек, Боб, — сказала девушка. — А я-то все сердилась на тебя, потому что…

— Почему?

— Потому что глупая. Впрочем, что теперь об этом вспоминать? Пойду готовиться к отъезду. Папа отъезжает сегодня вечером?

— Да, дорогая.

— Почтовый поезд отправляется в двадцать минут десятого. Значит, чтобы попасть на него, мы должны выехать из дому через час. Надеюсь, до этого мы еще раз встретимся с тобой, Роберт.

— Да, дорогая, конечно.

Алисия вышла из столовой. Она отправилась на свою половину и привела горничную в совершенное замешательство, бросая шелковые платья в шляпные коробки, а бархатные туфельки — в дородный несессер. Она ходила по комнатам, собирая рисовальные принадлежности, нотные тетради, шитье, расчески, драгоценности, флакончики с духами и прочее, и прочее, словно ей предстояло не путешествие по цивилизованной стране, а поездка за тридевять морей к диким папуасам. При этом она все думала, думала, думала об отце, а также — иногда — о Роберте, которого, надо признаться, узнала сегодня с совершенно иной стороны.

Молодой адвокат вышел из столовой и поднялся вверх по лестнице следом за кузиной. Подойдя к гардеробной сэра Майкла, он постучался в двери и прислушался. Сердце его забилось громко и тревожно. Прошла минута, затем в комнате раздались шаги, дверь распахнулась, и на пороге появился сам сэр Майкл. В глубине комнаты Роберт заметил лакея, пакующего чемоданы; готовясь к близкому отъезду. Сэр Майкл вышел в коридор.

— Ты еще что-то хотел сказать мне Роберт? — тихо спросил он.

— Я пришел узнать, не нужна ли вам моя помощь. Вы едете в Лондон почтовым поездом?

— Да.

— Где вы остановитесь?

— В отеле «Кларендон»; там меня знают. Это все, что ты хотел сказать?

— Да. Кстати, Алисия собирается ехать с вами.

— Алисия?

— Если она останется, ей вас будет очень не хватать. Так что ей лучше уехать с вами, пока…

— Да-да, понимаю, — перебил сэр Майкл. — Но неужели ей больше ехать некуда, обязательно со мной?

— Куда бы она ни уехала, ей всегда будет вас недоставать.

— Ну что ж, тогда пусть едет со мной, — сказал сэр Майкл, — пусть едет со мной.

Он говорил странным, приглушенным голосом, говорил с явным усилием, словно речь причиняла ему лишние страдания, увеличивая и без того великое бремя, выпавшее на его долю.

— Тогда все улажено, дорогой дядюшка. К девяти часам вечера Алисия будет готова к отъезду.

— Пусть бедная девочка поступает, как знает, — пробормотал сэр Майкл, и в голосе его послышались жалость и раскаяние: он вспомнил, как бывал порою равнодушен к ней, своему единственному ребенку, равнодушен ради той, которую оставил там, внизу, в комнате, освещенной отблесками пылающего камина.

— Перед отъездом мы с вами увидимся еще раз, — сказал Роберт. — А до той поры я вас покидаю.

— Погоди! — внезапно воскликнул сэр Майкл. — Ты рассказал Алисии, что тут произошло?

— Нет. Сказал только, что вы покидаете Одли-Корт на некоторое время.

— Правильно поступил, мой мальчик, молодец, — промолвил сэр Майкл надтреснутым голосом и протянул руку.

Молодой человек схватил ее обеими руками и поднес к губам.

— Ах, сэр, простите ли вы меня? Прощу ли я себя сам за горе, что причинил вам?

— Оставь, Роберт, ты поступил правильно, совершенно правильно. Пусть Господь в милосердии своем отнимет у меня мою несчастную жизнь еще до того, как наступит ночь, но тебе не за что упрекнуть себя.

С этими словами сэр Майкл чуть кивнул головой и, повернувшись, скрылся за дверью гардеробной, а молодой адвокат медленно направился в библиотеку, где он оставил Люси, леди Одли, Элен Толбойз, жену своего утраченного друга. Она лежала на полу, на том самом месте, где присела у ног супруга, когда поведала ему свою преступную историю. Была ли она в обмороке, или теперь, когда она призналась во всем, силы оставили ее окончательно — Роберту было совершенно безразлично. Он позвал горничную, и та, зайдя в комнату, испуганно всплеснула руками, увидев, в каком бедственном состоянии пребывает ее госпожа.

— Леди Одли серьезно больна, — сказал молодой адвокат. — Отведите ее в спальню и проследите, чтобы она не покидала ее. Будет лучше, если вы пробудете около нее всю ночь. Не заговаривайте с ней и не позволяйте ей возбуждать себя разговорами.

Миледи была в сознании. Она не отказалась от помощи горничной и, опершись о ее руку, поднялась с пола. Золотые волосы упали вниз бесформенной копной. В глазах миледи вспыхнул странный огонь.

— Уведите меня отсюда, — простонала она. — Уведите и дайте уснуть. Дайте уснуть, потому что мозг мой пожирает пламя!

Покидая комнату, она спросила, обращаясь к Роберту:

— Сэр Майкл уехал?

— Уедет через полчаса.

— Погиб ли кто-нибудь во время пожара на Маунт-Станнинг?

— Нет, никто не погиб.

— Это хорошо.

— Хозяин постоялого двора, Люк Маркс, получил страшные ожоги. Сейчас он лежит в доме своей матери. Состояние его ненадежное, пятьдесят на пятьдесят, но, как знать, быть может, он еще выкарабкается.

— Я рада — рада, что ни одна жизнь не загублена. Спокойной ночи, мистер Одли.

— Завтра я хотел бы встретиться с вами и поговорить. Это займет не более получаса, миледи.

— В любое время, когда вам будет угодно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Миледи и горничная ушли.

Роберт Одли остался один.

Он сел у широкого камина, глядя на огонь отрешенным взглядом, смертельно усталый и опустошенный, не зная, что предпринять теперь, когда наступил этот внезапный кризис.

К дому подъехала карета. Стук ее колес вывел его из оцепенения.

Часы в прихожей пробили девять.

Роберт распахнул двери библиотеки.

Алисия спускалась по лестнице вниз. Рядом с нею шла горничная, розовощекая деревенская девушка.

— До свиданья, Роберт, — сказала Алисия, протягивая руку молодому человеку. — До свиданья, и да благословит тебя Господь! Не беспокойся: об отце я позабочусь.