Элизабет Стюарт - Великодушные враги (Право на измену)

Вскоре в лагерь прибыли новые люди. Джонет издали заметила темноволосую голову Александра. Он ехал рядом с Мэрдоком Дугласом и казался довольным жизнью. Губернатор смеялся какой-то его шутке. Джонет раскрыла глаза от изумления.

Но потом ее взгляд упал на Роберта Максвелла, и она позабыла обо всем. Его одежда была в беспорядке, прекрасный камзол порван и весь в грязи, а руки связаны за спиной, как у преступника.

Никогда в жизни, даже в самом страшном сне, она и вообразить не могла, что Роберта можно довести до подобного состояния. Он всегда был для нее героем, непререкаемым авторитетом, почти божеством. Теперь она увидела его грязным и взъерошенным, беспомощным в руках врагов. Джонет охватило безнадежное отчаяние и страх, такой страх, какого она никогда не испытывала раньше. Если Мэрдок Дуглас посмел обращаться подобным образом с могущественным графом Мьюром, значит, он не остановится ни перед чем.

Девушка предприняла отчаянную попытку овладеть собой. Кажется, это единственное, что она еще может сделать для Роберта: она его не опозорит. Вздернув подбородок, Джонет вышла вперед, навстречу приближающейся группе всадников. Ей бы сейчас не помешал ее лучший парчовый наряд, но об этом приходилось только мечтать. Трудно сохранить достоинство, будучи одетой как мальчишка и понимая, что выглядишь полной дурой, если не хуже.

— Господи, помилуй!

Мэрдок Дуглас остановил свою чалую лошадь и оглядел девушку от стриженой макушки до покрытых коркой грязи стоптанных сапожек.

Джонет быстро взглянула на Александра. Он безмятежно взирал на нее. В его красивых глазах невозможно было прочесть ничего, кроме праздного любопытства. Она смотрела на него в полной расте- рянности. Казалось, он ничуть не расстроен случившимся.

Мэрдок тем временем неторопливо объехал вокруг нее, разглядывая девушку самым оскорбительным образом. Джонет ощутила, как горячая краска заливает ей щеки. В обществе Александра она чувствовала себя свободной и раскрепощенной, совсем забыв, как сначала ей самой было неловко. Теперь окружившие ее со всех сторон нагло ухмыляющиеся два десятка дугласовских оборванцев напомнили ей об этом с новой силой.

Мэрдок спешился.

— Должен сказать, миледи, бесстыдства вам не занимать. Сперва до меня доходят слухи о вашем путешествии через всю страну, причем вас не сопровождает даже горничная. А сейчас я нахожу вас здесь в этом чудовищно неприличном наряде.

Справившись с удивлением, он не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться над нею и нарочито повысил голос:

— Если Мьюр научил вас вести себя подобным образом, теперь мне следует заняться вашим воспитанием.

Колкость, отпущенная Дугласом в адрес Роберта, оказала Джонет неоценимую услугу — она разозлила ее. Гнев придал ей сил. Поэтому на презрительные слова Мэрдока у нее нашелся достойный ответ:

— Не думаю, что хоть одно существо, рожденное и воспитанное в доме Максвеллов, может чему-то научиться у подхалима из рода Дугласов.

Взгляд Мэрдока помрачнел.

— Я бы сказал, вам предстоит многому научиться, госпожа Максвелл. Очень многому. И чем скорее, тем лучше.

Джонет открыла было рот, чтобы ответить очередной дерзостью, но он властно поднял руку в перчатке.

— Берегитесь, юная леди, я ведь могу позабыть про ваше чистокровное происхождение и обойтись с вами, как с потаскухой, выросшей в сточной канаве. Богом клянусь, сделать это будет нетрудно: вид у вас как раз подходящий. Еще несколько неосторожных слов, и меня больше ничто не удержит.

Джонет прикусила язык. Она перевела взгляд на измученное лицо Роберта, и у нее пропала охота говорить дерзости. Для человека гордого и внезапно ставшего беспомощным участие в подобной сцене стало бы сущим адом.

— Я лишь хотела спросить, могу ли я поухаживать за моим дядей, — сказала она. — Похоже, его приключения не пошли ему на пользу.

Губернатор самодовольно усмехнулся.

— Вот так-то лучше. Я всегда считал вас неглупой девушкой. Да, можете поухаживать за дядей. Только не забывайте о своих манерах.

Джонет повернулась на каблуках, но его резкий окрик остановил ее.

— Что за манеры? Вы кое-что забыли, госпожа Максвелл.

Она удивленно обернулась.

— Что?

— Я только что удовлетворил вашу просьбу, не так ли? Неужели вам нечего мне сказать?

Джонет стиснула кулаки с такой силой, что ногти впились ей в ладони. Александр стоял рядом с Мэрдоком. На одно мгновение он встретился с нею взглядом, и она вспомнила тот момент на берегу реки, когда им угрожали разбойники. Это помогло ей овладеть собой.

— Ну конечно, — проговорила Джонет. — Я вас благодарю.

— «Я вас благодарю»… а дальше?

Гнев вспыхнул вновь. Ей казалось, еще немного — и он выплеснется наружу.

— Я вас благодарю… милорд .

Каких усилий стоило Джонет сохранить самообладание, мужчинам не суждено было узнать. Она отвернулась, не говоря больше ни слова; незнакомая ей доселе ярость бушевала у нее в жилах. Мэрдок Дуглас! Это ничтожество! Этот убийца, безродный холуй, нанятый Ангусом выполнять самую грязную работу! Как он смеет говорить с ней подобным образом? Как вообще может думать, что ему позволено поднять руку на Роберта Максвелла?!

Ее взгляд упал на дядю, и она бросилась ему навстречу. Его грубо стащили с лошади, и теперь он стоял, все еще связанный, между двумя конвоирами.

— Развяжите его, — холодно велела им Джонет.

— Ну уж нет, такого приказа я не получал, — ответил один из конвойных, неспешно и нагло оглядывая ее с головы до ног.

Джонет заставила себя встретиться с ним глазами. Его откровенно оценивающий взгляд был нахальным, непереносимо оскорбительным. Никогда раньше ей не приходилось терпеть ничего подобного… да еще от простого солдата! Каков хозяин, таковы и слуги, подумала она, вспомнив часто повторяемые Робертом слова.

Она почувствовала, что близка к срыву, но заставила себя успокоиться, вспомнив другой голос, придававший ей мужества.

Помни, милая: главное — не теряй головы, и все у нас получится.

— Ну так пойдите и получите приказ. Сейчас же! — отрезала она. — А не то, клянусь Богом, вы об этом пожалеете.

Водянисто-голубые глаза трусливо забегали, конвойный пробормотал что-то неразборчивое, а потом, коротко кивнув, отошел.

Со вздохом облегчения Джонет повернулась к дяде. На губах у него была вымученная улыбка.

— Какой ты стала свирепой, доченька. Верно, из-за мужских штанов.

Девушка с трудом выдавила из себя ответную улыбку.

— Я опорочила вас, Роберт, но у меня не было иного выхода. Я не могла пуститься в путь через всю страну в своем обычном виде. Мэрдок нашел бы меня в мгновение ока. Простите меня.