Элизабет Стюарт - Великодушные враги (Право на измену)

Вдруг ее осенило. Она предала своего дядю. Это она привела Дугласов прямо к пещере. Она позволила Александру использовать себя, воображая себя героиней его романа.

И тем самым обрекла Роберта Максвелла на смерть.

— О Боже… — При мысли о чудовищности содеянного у Джонет перехватило дух. Силы оставили ее, и она рухнула на колени посреди мокрой травы.

Мьюр тоже опустился на колени и взял ее за руку.

— Прости меня, дочка. Ты ничего не знала, и в этом моя вина. Но я не хотел рассказывать тебе об ужасах прошлого. Боюсь, Хэпберну удалось тебя обмануть. Он даже похвастался, что сумел втереться к тебе в доверие, чтобы найти меня. Ни за что на свете я не хотел бы причинить тебе боль, Джонет, но это ты должна знать.

— Вы жалеете меня? — воскликнула она, поднимая к нему пепельно-серое лицо. — Но ведь это я предала вас, Роберт! Это я привела сюда Мэрдока Дугласа, доверившись этому… этому… — Джонет запнулась и замолчала, еле переводя дух.

Она задыхалась, словно легкие отказывались ей служить. Смеющееся лицо Александра закружилось у нее перед глазами, она вспомнила, как он смотрел, наклоняясь, чтобы ее поцеловать, и на нее накатила волна дурноты.

— Дай Бог, чтобы вы когда-нибудь смогли простить меня, — прошептала наконец Джонет, — ибо сама я никогда, никогда себе этого не прощу!

— Нет, Джонет, все было не так, не кори себя, — торопливо возразил Мьюр. — Конечно, Хэпберн так и собирался поступить, однако Дуглас нашел меня сам. Его привел сюда Гордон Максвелл. Я бы этому не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Не представляю себе, как им удалось его принудить, у меня это просто не укладывается в голове.

— Это не важно, — бесцветным голосом проговорила Джонет. — Все равно это случилось по моей вине, из-за моей глупости, моей… — тут голос опять изменил ей, она невидящим взглядом уставилась на свои руки. — Прав был Дункан, когда не хотел брать меня с собой. Я навлекла беду на вас обоих. Не дай Бог, чтобы он погиб из-за меня.

— Если Дункан выехал вместе с тобой, тогда, боюсь, нам придется предполагать худшее, — тяжело вздохнул лорд Мьюр. — Наверное, его захватили в плен, иначе он бы уже добрался сюда. И он никогда не сдался бы никому из Дугласов. Такой уж он человек.

Тем временем лагерь пришел в движение, и Роберт поднял голову, чтобы оглядеться.

— Послушай, Джонет, — торопливо проговорил он, — они уже напоили лошадей, скоро мы отправляемся. Не знаю, будет ли у нас случай еще поговорить, а мне нужно сказать тебе что-то очень важное, девочка моя. — Он помедлил. — Дуглас, несомненно, захочет выдать тебя замуж за своего сына, и как можно скорее. Это не то, чего бы я желал для тебя, но я на собственной шкуре убедился, что жизнь редко исполняет наши желания. Не надо противиться судьбе, дочка. Постарайся извлечь из этого брака все, что сможешь. Ты еще молода, у тебя вся жизнь впереди.

Он вновь замолчал и смущенно отвел взгляд от ее побелевшего лица.

— Ты станешь хозяйкой большого имения, у тебя… будут дети. Женщине большего не требуется. Молодой Томас хорош собой, ничего плохого о нем сказать не могу, если не считать его имени. Сейчас он в Эдинбурге состоит при Ангусе в свите короля и, конечно, будет быстро продвигаться по службе. Само собой разумеется, что я люблю тебя, дитя мое, ты это знаешь… — Роберт в отчаянии стиснул руки. — Наверное, я чрезмерно ограждал тебя от жестокой правды жизни, но был убежден, что это для твоего же блага. Теперь я не так в этом уверен.

Казалось, голос изменяет ему, он судорожно откашлялся.

— Вот что я пытаюсь тебе сказать, Джонет. Ты больше не должна сопротивляться Мэрдоку. Постарайся привыкнуть к тому, что обстоятельства изменились. Дугласы несколько… как бы это сказать… деспотичны по натуре. Не все мужчины оказывают женщинам такое внимание, к какому ты и леди Анна привыкли в Бериле. Боюсь, как бы твой гордый дух не принес тебе страданий и бед. Ты должна относиться к Дугласам с уважением, дочка.

— Вы хотите сказать, что после того, как они вас убьют, я должна заручиться их благорасположением?

Мимолетная улыбка смягчила суровость его лица. Лорд Мьюр был человеком серьезным, но Джонет всегда удавалось его развеселить.

— Что-то в этом роде, — кивнул он.

— Никогда!

— Я был ужасным себялюбцем, Джонет, — тихо признался Мьюр. — Мне следовало давным-давно позаботиться о твоем замужестве, но мысль о расставании с тобой была для меня невыносима. У меня нет никого дороже тебя, девочка моя, ты единственная дочь моего брата, но я привык смотреть на тебя как на своего ребенка. С твоим уходом Берил опустел бы. Я не мог этого перенести. А теперь тебе придется заплатить непомерно высокую цену, ведь ты осталась без мужской защиты. Если ты меня хоть чуточку любишь, доченька, постарайся сделать свое собственное существование хотя бы сносным. Это моя просьба к тебе, и она может оказаться последней.

Жгучие слезы стали щипать глаза Джонет, болезненный ком в горле мешал говорить. Любит ли она Роберта? Пресвятая Мария, что за вопрос!

Послышался звук шагов. Джонет подняла голову. Протягивая Роберту фляжку, над ними стоял Александр Хэпберн.

— Вода, — деловито сообщил он. — Вряд ли мы будем останавливаться по дороге, так что советую и вам и девушке этим воспользоваться.

— Она посолена? — ядовито осведомился Мьюр.

Губы Александра приоткрылись в столь памятной Джонет ленивой, чувственной улыбке.

— Прах меня побери, как же я сам до этого не додумался!

Он бросил беглый взгляд на Джонет, повернулся, не говоря больше ни слова, и отошел от них, а Джонет все продолжала глядеть ему вслед, не веря своим ушам. Александр посмотрел на нее как на чужую, словно последних трех дней просто не было.

Воспоминания рвали ей сердце на части, воспоминания особенно мучительные и постыдные из-за воображаемой привязанности, в которую она верила до сих пор и которую Александр расчетливо пробудил в ней, чтобы использовать в своих целях.

Джонет принялась яростно тереть глаза кулаками, призывая на помощь всю свою максвелловскую гордость. Она будет разыгрывать уважение перед Мэрдоком Дугласом, раз дядя об этом просит. По крайней мере, первое время. Но она никогда не простит Александра… Никогда.

Злосчастное путешествие по продуваемой всеми ветрами равнине графства Лотиан Джонет суждено было запомнить на всю жизнь. Хотя Роберту не связали руки, его заставили ехать в окружении злобного и хорошо вооруженного конвоя. Джонет запротестовала против грубого обращения, но Мэрдок Дуглас не пожелал ее даже выслушать.

— У меня очень мало времени, госпожа Максвелл, и еще меньше охоты обращать внимание на жалобы и стоны предателя. Мьюр слишком долго хозяйничал в Шотландии, как в своей вотчине. Высокомерный болван! Он сам постелил себе постель, вот пускай теперь сам в нее и ляжет!