Кейси Майклз - Как укротить леди

Николь в очередной раз высунулась из-за ширмы.

– Знаешь что, сестренка? Иногда ты меня просто пугаешь. Мы ведь говорим не о рыбе, а о герцоге Малверне!

– Нет, его персону мы затрагивать не будем, – с неожиданной резкостью заявила Лидия. – Можем обсудить, как понравился маркизу халат, который я велела упаковать для тебя. Хочешь?

Николь наконец вышла из своего укрытия, застегивая рубашку.

– Если бы мы были маленькими, я бы рассчиталась с тобой за этот халат, а заодно и за ночную рубашку! Нет, это я обсуждать не же…

– Николь! Что ты на себя напялила?!

– А ты не видишь? – Николь довольно осмотрела костюм, одолженный у самого юного лакея, и усмехнулась. – Сидит вполне сносно, правда?

Лидия вскочила на ноги и затрясла головой:

– Ну, нет! Этого я не допущу!

– Чего – этого? Ты же не знаешь, что я собираюсь делать. И если я тебе не скажу, то ты не сможешь выдать меня, не так ли?

Сестра с подозрением уставилась на нее.

– Я тебя очень люблю, Николь, но могу и отшлепать!

– Я нужна Лукасу. Они с Рафом…

– Вот именно! – прервала ее сестра. – Раф с маркизом собираются в «Сломанное колесо», чтобы решить эту… эту серьезнейшую проблему. И им вовсе не нужно, чтобы ты из любви к приключениям околачивалась поблизости и мешала им. Когда, наконец, ты повзрослеешь, Николь! Предоставь другим делать свое дело и не вмешивайся, прошу тебя!

У Николь задрожала нижняя губа, и она поскорее закусила ее, чтобы не заметила сестра. И все-таки не смогла удержать слез.

– Ты не представляешь, какой опасности они подвергаются…

– И каким образом твое появление в «Сломанном колесе» в этом странном наряде поможет им избежать опасности?

– Ты уже дважды упомянула о «Сломанном колесе»! Значит, ты все знаешь, да?

Лидия возмущенно вскинула голову. Николь поражение уставилась на сестру, ибо не ожидала от нее такой вспышки.

– Да, мы с Финеасом несколько раз обсуждали эту тему. Надеюсь, ты понимаешь, что я не позволила бы тебе уехать с маркизом, если бы не знала цели поездки. Основное мне рассказала Шарлотта, а вчера Финеас ходил в «Сломанное колесо» и вернулся с сообщением, что марш на парламент состоится сегодня вечером. О! Уж не туда ли ты надумала идти? К парламенту? Нет, туда я тебя тоже не отпущу!

– Нет, не к парламенту, – сказала Николь, знаком пригласив Лидию садиться. – Лидия, прости меня.

– За что? – спросила Лидия, старательно расправляя юбки. Даже в такие моменты Лидия оставалась истинной леди.

– За… за все. С того дня, когда я уговорила тебя помочь мне влезть на крышу конюшни в Уиллоубруке, выдумав, будто хочу спустить оттуда кошку, которой там вовсе не было, просто мне хотелось посмотреть, как выглядит земля с такой высоты… до этой самой минуты прости меня.

Помолчав, Лидия улыбнулась.

– А какой замечательный вид открылся оттуда, правда? Нам с тобой казалось, что мы находимся на крыше мира… Постой, кто это к тебе стучится? Бога ради, скорее за ширму, я посмотрю, кто там.

Николь немедленно спряталась – по правде говоря, она была так поражена необычным для Лидии поведением, что исполнила бы любое ее приказание. Но как только раздался стук закрывшейся двери, она поспешила выскочить из-за ширмы.

– Кто это был?

– Лакей. – Лидия протянула сестре сложенную записку и снова опустилась на стул. – Ее только что принесли, на ней твое имя.

Николь взяла записку и нахмурилась, увидев незнакомый почерк. Кроме того, в Лондоне у нее почти не было знакомых, если не считать множества поклонников, от которых ей пришлось отбиваться на балу, но их она в расчет не принимала.

Она сломала печать и развернула письмо.

«Николь, дорогая моя, милая Николь! Я полный идиот. Вы самая прелестная и обворожительная девушка на свете, и я люблю Вас до самозабвения. Мне давно следовало сказать Вам об этом. Прошу Вас, будьте моей женой!»

За коротким текстом следовала подпись в виде заглавной «Л» и под ней постскриптум:

«Обещаю Вам позднее на коленях умолять Вас, если Вы этого желаете. А пока, прошу Вас, ведите себя хорошо».

Николь, молча передала письмо сестре и опустилась рядом с ней на пол.

– Знаешь, Лидия, я поверить не могу, что полюбила его. Он сводит меня с ума, смеется надо мной, порой очень злится и… Главное, он принимает меня такой, какая я есть. Но это правда – я его люблю. Теперь ты понимаешь? Не могу я просто сидеть здесь и ждать, когда кто-то придет и расскажет, что там происходит. Я знаю, что для женщины так поступить предпочтительнее, знаю, что Лукас хотел бы, чтобы я просто дожидалась его. Но я не могу, просто не в силах оставаться на месте.

Лидия свернула и положила письмо на столик.

– Среди женщин есть такие, которые следуют за своими мужьями на войну. В прошлом году в Брюссель отправилось много жен или просто женщин, любимые которых были воинами, и они делили с мужчинами все трудности военного похода. Когда сражение закончилось, они отправились на поле боя и искали там своих мужчин, живых или мертвых. Я читала о них в газетах.

– Лидия, милая, не нужно…

– Они отправились на войну, не желая расставаться с мужчинами, которых любили. А я… я осталась в Ашерст-Холл и писала капитану глупые письма, рассказывала о погоде, о том, что наша кухарка обожгла себе палец, случайно схватив кастрюлю за раскаленные ручки.

– Я знаю, – сказала Николь, вытирая слезы. – Все равно Раф не пустил бы тебя, тебе было всего семнадцать.

Сестра грустно покачала головой:

– Нет, дело не в этом. Какое значение имеет возраст, когда речь идет о любви. Я любила его. Мне нужно было идти с ним. Ты нашла бы способ отправиться в Брюссель, если бы твой маркиз собирался воевать. Я это точно знаю. По крайней мере, тогда… когда все кончилось, я могла бы быть рядом с ним. А он умер без меня и перед смертью просил герцога рассказать нам о его кончине. Но я не посмела уйти из дома, я просто сидела и ждала, когда он вернется. Я… Я действительно просто серая мышь, как сказала мама.

Николь уткнулась заплаканным лицом в колени сестры.

– Капитан все понимал. Он тебя очень любил и не хотел бы, чтобы ты подвергалась опасности.

– Точно так же не хотел бы этого по отношению к тебе и маркиз, не так ли? – спросила Лидия, гладя сестру по голове. – И видишь, как ты учитываешь его желания.

Николь подняла голову и посмотрела сестре в глаза:

– Если бы тебе снова пришлось провожать его на войну, ты отправилась бы с ним?

Часы на камине пробили семь.

– Да, хотелось бы думать, что отправилась бы. Пожалуйста, пойми, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Но твое появление в «Сломанном колесе» не принесет ничего хорошего. Мы должны надеяться, что маркизу и Рафу удастся разрядить обстановку. Ты согласна?