Виктория Холт - Единственная любовь королевы

— Почему он сейчас в Англии, дядя?

— Из-за моей дорогой сестры, твоей тети герцогини Кентской: ей сейчас очень нужны добрые советы и дружеская поддержка. Я и сам хотел бы сейчас быть там, но мой долг — находиться здесь, в стране, которой я управляю. Штокмар сообщает мне о том, что там происходит. Я все должен знать, — добавил он с лукавой усмешкой, — потому что там находится дорогая племянница и твоя кузина, очень важная маленькая персона.

— Та самая, на которой я собираюсь жениться?

— Да. Только пока держи это в секрете. Разумеется, двум-трем доверенным лицам все известно, но мы не хотим, чтобы это слишком распространялось.

— А она знает об этом, дядя?

— Пока еще нет.

— Вы думаете, она захочет за меня пойти?

— Когда я скажу ей, что этого хочу я, обязательно пойдет.

— Я бы предпочел, чтобы она выбрала меня без чьей-либо подсказки.

— Это означало бы, что она слишком смела. Гораздо лучше будет, если ей скажут о моих желаниях, а она захочет им повиноваться. Такой уж у нее характер. Вот за то, что она мне так любезно послушна, я ее и люблю. Послушание, бесценный мой, это качество, которое я больше всего ценю во всех моих маленьких племянниках и племянницах.

Вот так обычно проходил разговор всякий раз, когда они оказывались вместе. И всякий раз дядя Леопольд непременно сводил его к маленькой девочке из Кенсингтона, так что Альберту все больше и больше хотелось увидеть ее. По описаниям дяди она была восхитительной, но, когда он передал услышанное Эрнесту, брат небрежно заметил, что дядя может быть весьма небеспристрастен в своих описаниях юной леди; впрочем, когда устраиваются королевские браки, подобное в порядке вещей.

Альберт высказал предположение, что брат, вероятно, ревнует, поскольку именно его, Альберта, выбрали женихом королевы — если она станет таковой. В ответ Эрнест разразился громким смехом: нет уж, спасибо, никаких королев ему не нужно. Он женится как положено, но это отнюдь не помешает ему иметь подружек, когда бы и где бы он того ни пожелал.

Леопольд дотошно расспросил герра Флоршютца об учебе мальчиков. Он сказал, что посоветуется с бароном Штокмаром и составит план их дальнейшего образования.

— Согласится ли с этим наш отец? — выразил сомнение Эрнест, когда мальчики остались одни.

— Согласится, — воскликнул Альберт, — еще как согласится! Дядя Леопольд авторитет в Европе.

— Он тебя, я смотрю, прямо околдовал, — заметил Эрнест.

— Околдовал! Ты уже начал говорить, как наши бабушки, в духе легенд и сказаний.

— А ты, кажется, поверил, что он самый блестящий, великий, умный….

— Да хватит тебе, — сказал Альберт. И добавил: — Но это действительно так.

— А я что говорю? Неудивительно, что дядя Леопольд так тебя любит. Ты так невинно ему льстишь.

— Как можно невинно? Лесть предполагает фальшь.

— Опять ты за свое, примерный ученик герра Флоршютца. Неудивительно, что приз запланирован именно тебе.

— Какой еще приз?

— Королева Англии, болван.

Дни визита пролетели незаметно. Альберту тем не менее удалось так много всего узнать. Дядя — мечта его детства — обрел плоть и кровь и оказался таким же богоподобным, каким Альберт его помнил. А двор в Брюсселе — это нечто грандиозное.

— Видели бы вы двор моего покойного тестя в Англии, — сказал дядя мальчикам. — Собственно, мне он никогда не нравился, но многие считают его величественным. Карлтон-Хаус просто великолепен, а «Павильон» в Брайтоне… ну, это надо видеть. Затем, разумеется, он взялся за Виндзорский замок и Букингемский дворец.

— Тамошний двор, верно, очень большой, если он больше брюссельского, — сказал Альберт.

— Ах, мой мальчик, ты совсем еще не видел света. Но это дело поправимое. Очень скоро ты отправишься со Штокмаром в большое турне [1] В ХVIII веке путешествие молодого аристократа по Франции, Италии, Швейцарии и др. европейским странам после окончания учебного заведения. .

— Мы бы с удовольствием, — сказал Альберт, нисколько не сомневаясь в том, что с ним поедет и Эрнест. — Только вряд ли доходы нашего отца нам это позволят.

— Нельзя экономить на необходимом — это просто неразумно, — заметил дядя Леопольд.

Так что большое турне казалось вполне вероятным.

— Разумеется, — сказал дядя, — вы еще слишком молоды. Что такое тринадцать лет? Мальчишеский возраст. Но еще годиков шесть… Время летит быстро. Не бойтесь, я напишу вашему отцу. Важно, чтобы вы были готовы. Ты говоришь по-английски, Альберт?

Альберт ответил, что английского языка среди предметов, которые они изучают, нет.

— Недосмотр, — заметил дядя. — Но он будет исправлен.

Какое же удовольствие он получал от этих разговоров! Тети Луизы он избегал, поскольку сильно смущался в ее присутствии. Она была очень симпатичной, а когда с ними не было дяди, то становилась еще и веселой. Дядя, вероятно, был не сторонник веселья, и Альберт стал однажды свидетелем того, как он упрекнул ее за какую-то шутку.

«И все же наш дядя хороший человек», — думал Альберт. Он надеялся, что, когда вырастет, будет хоть немного на него похожим.

Это было восхитительное время, и Альберт получил огромное удовольствие от пребывания у дяди Леопольда, если не считать вечеров, когда тетя Луиза устраивала для них всевозможные развлечения. Альберту на них приходилось нелегко: он изо всех сил старался не подавать виду, что его клонит в сон.

Когда наконец наступило время прощаться, дядя Леопольд сердечно обнял младшего племянника. Между ними установилось взаимопонимание. По сути, во время этой встречи дядя удостоверился, что Альберт подготовлен к тому, чтобы стать в будущем мужем той, которая была пока что маленькой девочкой из Кенсингтона.

Дома их ожидала новость: отец, пробыв больше года вдовцом, женился на принцессе Марии Вюртембергской.

То, что у них появилась мачеха, не доставило принцам ни малейшего неудобства. По возвращении из Брюсселя они продолжали жить своей жизнью, а поскольку принцесса Мария относилась к ним дружелюбно и вела себя скорее как старшая сестра, а не мачеха, жизнь эта сделалась даже приятной. Правда, Альберт теперь больше интересовался тем, что происходит в Англии. Когда он услышал о том, что у королевы Аделаиды появились «надежды», у него сразу испортилось настроение, поскольку он знал, что настроение испортилось и у дяди Леопольда; когда же «надежды» не подтвердились, он очень обрадовался. Случалось, однако, и так, что он совершенно забывал о будущем. Это когда ему удавалось сочинить новую песню или когда они с Эрнестом отправлялись в лес; их музей разрастался, и каждый его экспонат был связан с каким-нибудь воспоминанием. Это была не только приятная, но и счастливая жизнь, и он не испытывал ни малейшего желания становиться взрослым. Утром они занимались, всю долгую вторую половину дня проводили на воздухе: катались верхом, фехтовали, стреляли, гуляли по лесу, после чего наступали долгие ночи сна. Никто, как любил говорить Эрнест, не получает от сна такого удовольствия, как Альберт, и это блаженное состояние не ограничивалось для него только ночью.