Карин Эссекс - Лебеди Леонардо

— В поле за замком рабочие уже начали рыть громадную яму. Внутрь ямы я хочу поместить литейную форму и затем перевернуть ее вверх дном, чтобы бронза постепенно заполнила объем.

— Потрясающе! — воскликнула Изабелла. — Кто-нибудь раньше делал подобное?

— Нет, ваша милость, никто и никогда не пытался сделать этого прежде. Это будет первая конная статуя в мире, отлитая из металла! Естественно, подобное новшество потребовало изобретения новой технологии. Старыми методами мою задачу не решить, они только замедлили бы работу. — Леонардо значительно посмотрел на Беатриче. — Нельзя подгонять изобретателя! Когда некто, как, например, наш прославленный хозяин, желает создать памятник невиданных размеров, он должен быть терпимым к нуждам исследователя!

Изабелла никогда не слышала от художника таких страстных речей. Вероятно, приятное известие наполнило душу и тело мастера силой и энергией. На мгновение он даже утратил привычную отчужденность. Перед Изабеллой предстал юноша с горящими щеками и пламенными речами.

— Герцог просил передать вам следующее: вы получите вашу бронзу, только если немедленно приступите к работе над фреской. Он обещал доминиканцам завершить ремонт церкви и монастыря к концу года. Не вынуждайте его краснеть перед настоятелем.

Слова Беатриче не смутили magistro.

— Мадам, — заявил он, — я уже несколько недель изучаю лица, чтобы найти модели для Создателя и апостолов. Картина, которую я задумал, станет величайшей духовной драмой!

Колокола в церкви прозвонили полдень. Облаченные в черно-белые одежды доминиканцы заспешили к дверям трапезной. Беатриче взяла Изабеллу под руку и поспешила попрощаться с художником. Изабелла решила, что сестра не хочет встречаться с настоятелем, известным своей многоречивостью и нелегким характером.

— Как замечательно, что Лодовико дает magistro возможность осуществить все эти грандиозные проекты! — не выдержала Изабелла.

Она сомневалась, что у ее отца, мужа или у нее самой нашлось бы достаточно терпения, денег и дальновидности, чтобы предоставить художнику подобную свободу.

— Лодовико ценит его исследования, труды и вдохновение, иначе бы не разрешил magistro вырыть яму для статуи. Ты заметила, как возбужден Леонардо? Он так долго работал над статуей и так долго ждал обещанной бронзы, что похож на невесту, истомленную долгим ожиданием жениха и наконец-то оказавшуюся у алтаря! — хихикнула Беатриче.

Изабеллу не удивила метафора, использованная Беатриче. Она уже давно не задавала себе вопрос: куда подевалась обиженная девочка, жених которой без конца откладывал бракосочетание?

Изабелла задула свечу и закрыла глаза. Мысли неслись в голове, обгоняя друг друга. Когда Беатриче обращалась к мужу, она вся светилась, словно послушница у ног святого. Неясно, замешан ли Лодовико в смерти Джана Галеаццо, но Беатриче выглядела совершенно невинной. Возможно, она так обожает Лодовико, что не считает нужным прислушиваться к кривотолкам или готова заранее оправдать все, что бы ни совершил любимый супруг.

Изабелла утешалась мыслью, что согласие Беатриче позировать Леонардо хоть на шаг, но приближает ее к заветной мечте. Она понимала, что создание великой фрески и работа над бронзовым всадником могут отнять годы. Впрочем, все эти рассуждения имели мало смысла. События больше не подчинялись логике. Изабелле казалось, что она внезапно оказалась в середине пьесы, персонажей которой видит впервые, но они почему-то ждут от нее привычного поведения. Она наблюдала за сменой декораций — политических, художественных, — как наблюдают за морскими волнами, неподвластными контролю. Чтобы выжить, нельзя позволить этим волнам захлестнуть тебя.

Сон — вот истинное благо. Сны даруют легкость и забвение. Внезапно сквозь дрему Изабелла услышала стук лошадиных копыт по мощеному двору под окнами спальни. Она находилась на гране сна и яви, медля переступить черту, ибо во сне Изабелле было так легко и беззаботно, как бывает мягким летним полуднем. Больше из своего сна она ничего не запомнила. Изабелла нехотя открыла глаза и уставилась во тьму, затем натянула одеяло, словно пытаясь защититься от грохота. Она была уверена, что легла после полуночи и проспала всего несколько часов. Неужели в эти предутренние часы враги захватили замок? Нет, невозможно. Стены высоки, ров глубок, а часовые бдительны. Множество верных солдат встретят смерть, пока враги проникнут в Рочетту — сердце замка и прибежище семейства Сфорца.

Изабелла нащупала шаль. Глаза начали привыкать к темноте. Вот крепкие столбики кровати, длинный стол, на котором в ряд лежали ее шляпы — словно дамы сидели за карточной игрой, — а вот высокие арочные окна. До слуха долетели тревожные мужские голоса. Изабелла прижала руки к груди, пытаясь утихомирить непослушное сердце.

Из памяти всплыли детские воспоминания: воспользовавшись отъездом герцога Эрколя, его враги подняли мятеж и ночью вторглись в герцогский дворец. Мать с развевающимися за плечами волосами вытащила детей из кроватей. Преследователи шли по пятам. Они перебили всех, кто помог скрыться герцогине и ее детям. Леонора с детьми провела три наполненных ужасом дня в крепости под защитой маленького гарнизона, пока Эрколь не вернулся в Феррару со своими солдатами и жестоко не покарал восставших. Изабелла до сих пор помнила, как бежала по темному коридору, потной от страха рукой вцепившись в материнскую шелковую рубашку. Она изо всех сил старалась не отстать от матери, на руках которой сидели Беатриче и новорожденный сын. Звуки и видения той ночи навсегда врезались в память Изабеллы: вопли слуг, звон стали, крики умирающих и страх выпустить из рук кусочек шелковой ткани — единственную путеводную нить в темном сумраке коридора.

Совладав с дыханием, Изабелла, словно слепая, протянула руку перед собой. Другой рукой придерживая шаль, она подошла к двери и резко распахнула ее. Змееподобные тени от факелов плясали на стенах. Сквозь шум и грохот Изабелла с облегчением различила властный голос Лодовико и устремилась ему навстречу.

В своей дорожной одежде он казался громадным. Черное перо украшало широкополую шляпу, шерстяной плащ, отороченный мехом, свисал с широких плеч и шелестел при каждом движении. Его воины тоже носили плащи, но сейчас они откинули их назад, сжимая рукояти мечей, висевших на поясе. Неужели на замок действительно напали?

Заметив Беатриче, Изабелла остановилась. С обеих сторон сестру поддерживали служанки. Раздутая и неуклюжая, словно тряпичная кукла, Беатриче повисла на руках мужа. Служанка объяснила, что герцогиня приняла сонное снадобье.

— Я так волновалась, — бормотала Беатриче, не сводя глаз с мужа. — Вчера от тебя не было письма.