АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 4

Маляренко посмотрел, как пасутся вдали стадо коз и отара овец, наморщил ум и объявил общее собрание.

– Значит так братцы. Вариантов – два. Даже три.

Иван загнул палец.

– Первое – этот посёлок мой. Хотите верьте, хотите нет. Вы можете здесь пожить, но потом вы должны уйти.

'Туристы' задумчиво переглянулись.

– Второе. Вы можете уйти дальше на север. Дальше по берегу. Путь нелёгкий, но там тоже живут люди. Нормальные люди, что и говорить, но есть одно но. Стать равными – вам не светит.

Маляренко вдохновенно врал, рассказывая о том, что Спиридонов и Ко, всех новоприбывших отправляют… эээ… рудники, лесоповал – нужное подчеркнуть.

– Третье – переправиться через пролив на остров. Места там хватит всем. Но тоже есть одно но. Сначала надо будет много поработать.

Нормальное толковище постепенно переросло в натуральный базар-вокзал. Группа Уакпаева рассыпалась на три фракции. Первые (в основном россияне и поляки) крыли заезжего барина матом и заявляли, что 'кто первым встал – того и тапки', то есть – посёлок принадлежит им. Вторые предлагали идти на север, в земли более богатые лесом и живностью. Третьи просто молчали в тряпочку.

И тогда Иван двинул в бой тяжёлую артиллерию.

– Переедете КО МНЕ на остров – привезу вам женщин.

Тишина просто оглушала.

Первыми опомнились поляки.

– Женщин?

– Женщин! – В Новограде после рабского бунта было почти восемьдесят вдов, многие из них были молоды и красивы и Маляренко не сомневался, что сможет хоть кого-нибудь из них уговорить.

'Ля-ля, ля-ля. Ничего не меняется в этой жизни…'

– Поможем с жильём и дадим гражданство.

'Плюс полтора десятка семей налогоплательщиков. Годится'

Маляренко подумал о том, что он циничный своекорыстный подонок, оглянулся, отыскал взглядом Франца и повелел.

– Расскажи им про нас, что да как. Всё расскажи.

Утром, после собрания, к Маляренко пошёл народ. Но, вопреки его ожиданиям, не просители, как это было с хуторянами из Бахчисарая, а просто интересующиеся. Что там да как. Вчерашняя трёхчасовая лекция Франца на тему 'Государственность Крыма и её значимость в современном мире', которую Ваня прослушал одних ухом, никого ни в чём не убедила и толком ничего не объяснила.

Немец оказался хреновым рассказчиком. А эти люди…

Маляренко не спал всю ночь. Сначала вождь держал совет с Францем и Гердом на предмет полезности найдёнышей и вообще. Затем, когда советчики завалились спать, Иван пытался сформулировать свои мысли о 'команчах' абсолютно точно. Ибо точность, как известно – вежливость королей. Промучившись почти до утра, Маляренко, наконец, допетрил, что же его карябало внутри.

Мысль родилась и эта мысль Ивану не понравилась.

Эти люди были для него СЛИШКОМ крепки, умны и самодостаточны.

Это было плохо.

'Бля!'

– Послушайте, Иван Андреевич, а какие взаимоотношения…

– Иван Андреевич, как осуществляется…

– Господин Маляренко, что вы скажете о…

Господин Маляренко с тоской посмотрел в ультрамариновое небо, на котором не было ни единого облачка, утёр с лица пот и нырнул в ближайший глинобитный домик. Здесь хоть немного было прохладней, чем снаружи. Майское солнышко давило всерьёз, по-летнему.

'Ага! Это, наверное, тот самый склад и есть…'

Дальний угол комнаты был до потолка заставлен сложенными креслами.

'Семь, восемь… двенадцать…'

– И всё-таки, Иван Андреевич, я вас прошу ответить…

'Тьфу, ты! Сбился…'

Занудные долговязые хмыри не отставали.

Ваня подождал, пока зелёные мухи перестанут кружить перед глазами, отдышался и медленно обернулся к местной 'интеллигенции'.

– Милые мои! Забудьте! Никто никуда уже не плывёт!

И оставив зануд хлопать глазами и судорожно разевать рты, Маляренко вышел из дома.

Ночная беседа с Гердом выявила ещё одну сложность. Большую и очень весомую.

Верблюды.

Ни Герд, ни Франц, ни сам Иван и понятия не имели, как загрузить эти корабли пустыни, коих насчитывалось аж тридцать три штуки, на 'Мечту'. У берега здесь были сплошные отмели и яхта, с её осадкой, близко подойти не могла. Способны ли верблюды плавать в море – тоже был хороший вопрос. А даже если и смогли бы – как им взобраться на борт? Подъёмных кранов на 'Мечте' не было, а из разговора с Максатом одно Иван уяснил для себя совершенно чётко – именно верблюды и были наиглавнейшим капиталом этой компании. Ни стадо коз, ни отара овец такой ценности не имели. Так что по всем прикидкам эти люди в Крым, по крайней мере пока, не попадали.

'Разве что…'

– Ермолаев! Собирай людей. Уходим!

Зычный голос капитана корабля разом перебаламутил всю округу. Турки встревожено вылезли из трюма, 'команчи' Уакпаева бросили все свои дела и шустро стянулись к колодцу, а экипаж 'Мечты' проявил чудеса оперативности и собрался около шефа за полминуты.

На всех, без исключения, лицах аборигенов было написано.

'А КАК ЖЕ Я?'

– Таип, ко мне!

Турок бегом спустился с корабля и подбежал к Ивану. Виталик, ххекнув, свалил с плеча ему под ноги тяжёлую суму.

– Здесь инструменты. Понимаешь? Будете разбирать корабль.

Турок кивнул.

– Ножовки по металлу, напильники, ножи и топоры. Отдай это своим людям. Пойдёшь с нами к кораблю – получишь ещё и лопату. Уяснил?

Иван с сомнением посмотрел на Таипа, но тот снова кивнул. Мол, да понял я всё.

– Запомни. Это, – Иван обвёл рукой посёлок, – ВСЁ МОЁ! А ты, – палец Маляренко упёрся в лохмотья на груди турка, – здесь мой представитель. И ты здесь, после меня, главный!

Говорить было нелегко, но Ваня старался как мог, выжимая из груди последние капли воздуха и грозно глядя на толпу 'команчей'.

Максат очччень удивился. Брови у него поползли вверх, а глаза вдруг стали широкими-широкими. Посёлок, дома, корабль – всё что он за эти три месяца привык считать своей собственностью, вдруг утекло из рук.

И к кому. К туркам приблудным. Казахско-русско-польско-корейско-черногорское сообщество набычилось и угрожающе засопело.

'Ну-ну, красавцы'

– Иван Андреевич, – бывший полисмен успокоился, выдавил из себя улыбку, и попытался разобраться, – а как это всё понимать?

Маляренко улыбку не принял. Он спокойно подошёл к Уакпаеву, приобнял его за плечо, и выдал.

– Я. Так. Решил.

Максат перестал улыбаться и попробовал сбросить руку Ивана со своего плеча. Не вышло. Худой, как палка, мужик с всклокоченной бородой и серо-зелёным лицом, оказался неожиданно крепким и стоял как скала. Потом эта скала ещё немного придавила.

Полицейский крякнул.

– Не шуми, Макс. Пойдём – поговорим.

Вожаки расположились в старом сарае Лукина, усевшись на единственную лавку бок о бок.