Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта

Джулитта молча повиновалась. Не желая испытывать терпение Моджера и боясь навлечь его гнев, она решила не сопротивляться. Тем временем он, слегка повозившись, вложил свое оружие в тело Джулитты и мощным, по силе достойным буйвола, рывком погрузился в нее. Вскрикнув от боли, она стиснула зубы и выгнулась дугой.

— А, тебе нравится, верно? — пыхтя, спросил Моджер. — У меня ведь больше, чем у него, разве нет? Я знаю, что тебе нужно. — На этом он замолк и принялся доказывать слова делом.

Джулитта, поморщившись, прикусила губу. От силы его толчков ее тело тряслось, как чужое. Но как только она, извиваясь, пыталась отодвинуться, он хватал ее за ягодицы и прижимал к себе, побуждая лежать смирно и покорно исполнять супружеский долг. Движения Моджера становились все быстрее и быстрее, он погружался в недра Джулитты с такой яростью, словно ненавидел ее лютой ненавистью. В тот момент, когда он наконец замер, ее отчаянный крик утонул в его триумфальном реве.

Некоторое время весь скользкий от пота Моджер неподвижно лежал, тяжело навалившись на грудь и живот Джулитты. Она ощущала лихорадочное биение его сердца. Он дышал так шумно — и прерывисто, как дышит, должно быть, зверь после кровавой схватки с соперником. Затем Моджер медленно приподнялся и выпустил ее из объятий. Джулитта чувствовала тупую боль в низу живота, все тело ныло, словно от побоев.

Моджер неуклюже провел ладонью по ее бедру.

— Я намерен заниматься этим очень часто, так что у тебя не останется времени на то, чтобы думать о других мужчинах, — прошептал он.

Погруженная в размышления Джулитта молчала. Теперь у нее не осталось ничего, кроме мыслей и несбыточных желаний. И она не собиралась позволять Моджеру насиловать свою душу и разум так, как он насиловал ее плоть.

Он лежал рядом, продолжая водить пальцем по ее безучастному, измученному телу.

— Теперь мы муж и жена. Все честь по чести, — пробурчал он удовлетворенно. — Тебе ведь понравилось, а?

Джулитта оттолкнула его руку.

— Мне было больно.

— Скоро привыкнешь Скорее всего, все дело в том, что мои размеры намного больше, чем его. Ведь я мужчина, а не мальчик.

Джулитта закрыла глаза и отвернулась.

— Но ты, в отличие от него, не танцуешь, — пробормотала она, вспоминая о развевающихся на ветвях майского дерева разноцветных лентах. — Ты безжалостно топчешь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— О, Моджер, я до смерти устала. Дай мне немного поспать.

Влажная ладонь Моджера замерла на ее груди. Он склонился над ней, вглядываясь в ее лицо. Джулитта чувствовала его пристальный выжидающий взгляд, но не открывала глаз.

— Может, я и был с тобой немного грубоват, — мрачно признался он. — Просто мне хотелось показать свою мужскую силу. Джулитта, прошу, не отталкивай меня. — Его рука медленно сползла с ее груди, а потом Джулитта ощутила ласковое прикосновение шершавых пальцев к ее щеке. — Хорошо, спи, — впервые за день непривычно нежно произнес он.

Если бы Джулитта взглянула сейчас на лицо своего мужа, то увидела бы на нем выражение замешательства и безграничной нежности, которую не могла скрыть даже маска суровой властности: Моджер всегда стыдился подобных проявлений чувств, считая их недостойными и унизительными для мужчины. Но Джулитта, облегченно вздыхая, думала только о том, что ее наконец-то оставили в покое. Повернувшись на бок, она натянула пыльное покрывало на плечо и свернулась, как младенец в утробе матери.

Моджер лежал на спине и невидящим взглядом смотрел на обвешанные паутиной перекладины. Свечи, медленно догорев, погрузили комнату во тьму. Но ему все равно не удавалось заснуть: чем больше он думал, пытаясь разобраться в своих чувствах, тем неспокойнее становилось у него на душе.

— Вышла замуж за Моджера? Похоже, Рольф совсем выжил из ума, — ошеломленно бросил Бенедикт.

Они с отцом сидели в руанской таверне на берегу Сены. У пристани стояли два принадлежащие Оберту судна, уже загруженные и снаряженные для отправки в Лондон. Третье, с грузом южных вин и цитрусовых, должно было вот-вот прибыть из Коруньи.

— Думаю, что не только он, — заметил Оберт и строго посмотрел на сына. — Кстати, если учитывать то, как сложились обстоятельства, я полностью с ним согласен он поступил в интересах дочери Хорошо еще, что она не забеременела. Это бы осложнило дело.

Бенедикт лениво водил пальцем по граням кубка. Стоял октябрь. С той злополучной ночи в канун майского праздника прошло пять месяцев. Почти ежедневно юноша, оставаясь наедине с собой, раскаивался в случившемся и в то же время желал, чтобы все повторилось. Его томило чувство вины и перед Джулиттой, и перед Жизелью: ведь он умудрился стать яблоком раздора между двумя сводными сестрами, которые и прежде между собой не ладили. Иногда он думал, что ему, возможно, не стоило соглашаться с решением Рольфа, а напротив, отдаться в ураган страсти вместо того, чтобы кануть в постылое серое небытие.

— Что тебе известно? — осторожно поинтересовался Бенедикт.

Подошедшая служанка поставила на стол блюдо со свежим хлебом, затем удалилась и вернулась с деревянными подносами, на каждом из которых лежало по целой плоской рыбине, приготовленной в масляном соусе с пряностями. Оберт жестом отослал ее и достал из-за пояса небольшой кинжал.

— Рольф рассказал мне все начистоту. Он знает, что я не болтлив, и к тому же, как твой отец, неожиданно оказался причастен к делу.

Бенедикт перевел взгляд на поднос. Молочно-белые рыбьи глаза, казалось, смотрели на него с укором. Несмотря на голод, ему совершенно расхотелось есть. Кроме того, юношу все еще поташнивало после утомительного морского путешествия. В этот раз пролив, прозванный моряками «узким морем», показался Бенедикту слишком уж широким. Волны за кормой судна вздымались подобно диким необъезженным лошадям, тяжелые капли дождя серебристыми пиками вонзались в палубу. Всю дорогу его не покидали мысли о Джулитте.

— Я люблю ее, — тихо признался он.

Склонив голову, Оберт сосредоточенно возился с рыбиной, отделяя мясо от костей.

— Так я и подумал. Вернее, старался думать, ибо считать, что мой сын соблазнил младшую сестру жены спьяну или по глупости, поверь, очень неприятно. Кроме того, ты не из тех, кто совершает подобное.

— Не спьяну, но и не преднамеренно. — Бенедикт впился взглядом в глаза отца, желая убедить, заставить его понять. — Понимаешь, это просто случилось и все. И в тот момент казалось мне правильным и единственно важным. Но не успели мы прийти в себя и собраться с мыслями, чтобы все как следует обдумать, как навалились последствия. Моджер… — произнес он с негодованием и некоторой брезгливостью. — До сих пор не могу поверить, что Джулитту выдали за него замуж.