Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта

Не успели всадники скрыться из вида, как Моджер грубо взял молодую жену за плечи и повернул лицом к ее новому дому, к ее темнице. Она резко оглянулась и впилась взором в удаляющуюся фигуру отца. Ей очень хотелось, чтобы он остановился и бросил на нее хотя бы беглый взгляд. Однако расстояние между ними продолжало увеличиваться, а Моджер сжимал ее плечо с нарастающим нетерпением.

— Пойдем, — сухо сказал он. — Бесполезно оглядываться на прошлое..

— А с какой стати смотреть в будущее, от которого не ждешь ничего хорошего? — отрезала Джулитта, пытаясь высвободиться из цепких рук. — Я не хотела этой свадьбы и вышла за тебя не по доброй воле.

Пальцы Моджера стиснули ее плечо сильнее.

— Ты сама во всем виновата. Человек не всегда получает то, что он хочет, но почти всегда то, что заслуживает.

— Зато ты, похоже, всем доволен.

— Неужели ты думаешь, что я мечтал иметь эгоистку-жену, которую больше всего на свете интересуют собственные капризы?

— Мне наплевать на твои мечты, — с вызовом бросила ему в лицо Джулитта и тотчас вскрикнула от боли, почувствовав, как безжалостно впились в ее плечо твердые пальцы.

— Теперь тебе придется считаться с ними, — прошипел Моджер. — Я не потерплю непослушания. Я не мягкотелый глупец вроде твоего отца или Бенедикта де Реми и не собираюсь потакать твоим желаниям. Я — хозяин Фоввиля, и мое слово здесь закон. — Его голос постепенно набирал силу и на последней фразе просто загромыхал, как глас Божий. Слова убедительно подтверждал направленный на Джулитту суровый, подчиняющий своей воле, взгляд. — Если ты ослушаешься, я накажу тебя, — продолжил Моджер холодно. — Если угодишь, вознагражу и похвалю Я — человек простой и живу по простым законам.

Джулитта чуть было не выпалила очередную колкость насчет чрезмерной людской простоты, но, вспомнив об осторожности, предусмотрительно промолчала. Даже слегка устыдившись своей дерзости и раздражительности, она поспешно отвела взгляд и опустила ресницы Да, она была несправедлива к нему. Но только потому, что жизнь была несправедлива к ней Почему человека, стремящегося осуществить свою заветную надежду, называют эгоистом? Джулитта почувствовала, что из ее глаз вот-вот брызнут слезы, но крепко сжала зубы, не желая обнаруживать перед Моджером своей слабости.

— Ты поняла?

Не в силах вымолвить ни слова, Джулитта кивнула головой. Моджер окинул ее насмешливым взглядом и повел к башне.

Замок Фоввиль представлял собой укрепленное каменное сооружение, выстроенное еще во времена деда Моджера. Сторожевая башня, тоже сложенная из камней, по идее предназначалась для защиты, однако уже давно использовалась в качестве кладовой и оружейного хранилища. Там пылились многочисленные копья, щиты, булавы и стрелы. В случае войны здравствующему главе рода Фоввилей предстояло вооружить местное население и защищать подступы к Бриз-сюр-Рислу.

В хозяйском доме тоже имелся подвал, где, как и в кладовой, хранились продукты. На первом этаже располагался главный зал — просторное светлое помещение с арочными окнами и красивым камином строго напротив входной двери, к которой вели каменные ступеньки, обрамленные веревочными перилами. С верхней комнатой, служившей хозяину спальней, зал соединяла узкая деревянная лестница. Именно в спальню и привел Моджер Джулитту, едва небо порозовело и начало смеркаться.

В воздухе пахло пылью, с перекладин, поддерживавших крышу, свисали лохмотья паутины. Днем служанки просушили постель, но так и не смогли убить исходящий от нее устойчивый запах прелой соломы. Казалось, это ложе все еще хранило память о последнем обитателе комнаты, умершем на нем шесть лет назад. На постельном белье виднелись странные желтые пятна, у края застиранной простыни красовалась уродливая рыжеватая заплатка. Джулитта брезгливо сморщила нос: даже во время проживания в Саутуорке они с матерью содержали одежду и белье в идеальной чистоте. В памяти девушки мгновенно всплыл образ Эйлит. Джулитта почти увидела, как мать энергично окунает покрывала и простыни в кипящую воду. В дни стирок — а чистота была для госпожи Агаты навязчивой идеей — дом наполнялся едким запахом щелочного мыла. Двадцать часов в сутки служанки носились по бане, меняя после посетителей простыни и полотенца. Чистое белье хранилось в сундуках и посыпалось веточками высушенной лаванды и розовыми лепестками.

Между тем Моджер зажег несколько свечей.

— Этой комнатой почти не пользовались после смерти отца. Я знаю, что сейчас она выглядит грязной и неприглядной, но хорошая хозяйка быстро наведет здесь порядок. Завтра с утра можешь приняться за дело.

Джулитта ответила ему негодующим взглядом.

— Теперь ты хозяйка Фоввиля, — невозмутимо продолжал Моджер, — и твоя обязанность следить за порядком.

— Да, конечно, — как во сне отозвалась Джулитта. Ей хотелось не обязанностей, а любви, света, смеха и… Бена. Однако она осознавала, что ее мечты неосуществимы и ей волей-неволей придется смириться с жестокой реальностью. И выполнять свои обязанности, чтобы не впасть в немилость. Освещенная сумеречным светом свечей, Джулитта, поеживаясь, села на кровать и сняла с головы шелковый платок. Ее туго заплетенные косы упали на плечи, подчеркнув бледность лица и напряженный изгиб губ. В глазах застыло выражение опустошенности и безысходности. Дрожащими пальцами она начала расстегивать платье. Господи, неужели еще вчера руки Бенедикта ласкали ее груди и бедра? Неужели это был не сон?

Тяжело дыша, Моджер тоже начал раздеваться. По давно укоренившейся привычке он аккуратно сложил вещи на один-единственный сундук, стоящий у стены, затем медленно приблизился к кровати и остановился перед Джулиттой.

Она в упор посмотрела на его плоский живот и полоску светлых волос, спускавшихся к напряженному символу мужественности, а затем отвела взгляд и опустила голову.

— Незачем разыгрывать из себя скромницу, — фыркнул Моджер, — ведь ты уже не девственница.

— И ты обвиняешь меня в этом? Это тебя злит?

— С какой стати мне злиться? — передернув плечами, он рывком поднял Джулитту на ноги и нетерпеливо стащил с нее платье и нижнюю юбку. — Теперь ты принадлежишь мне. Ты — моя жена и обязана повиноваться мне, как я обязан заботиться о тебе. — Его шершавая, мозолистая рука уже ощупывала груди девушки, другой он прижимал ее к себе. Почувствовав упругую плоть, упершуюся в живот, она закрыла глаза и набралась терпения.

Тяжелое тело Моджера придавило ее к жесткому матрасу. Его влажные губы жадно блуждали по ее телу, руки грубо сдавливали грудь.

— Раздвинь ноги, — хрипло потребовал он. — Откройся для своего господина.