Кристин Монсон - Блистательный обольститель

Звезды постепенно угасали, оставляя их плыть в мягком тумане усыпляющего времени. Прилив страсти убывал, утекал прочь тонким ручейком. Но эта страсть никогда не исчезнет, никогда не оставит их разделенными. Анне-Лиз тихо потерлась щекой о плечо Дерека, чувствуя его нежное тепло, и засмеялась:

— Как я скучала по тебе! Ты, как огромный медведь, пугающий меня своей свирепостью, и такой невероятно нежный, когда я прикасаюсь к тебе!

Он усмехнулся:

— Был ли я уж таким нежным, когда мы занимались любовью?

Она тихонько рассмеялась:

— Нет, ты был ужасно жестоким! Теперь ты, пожалуй, захочешь быть людоедом каждую ночь!

Видя веселый огонек в ее глазах, он, как ребенка, поцеловал ее в лоб, а когда заговорил, то его голос был серьезен:

— К сожалению, мы не сможем быть вместе каждую ночь, дорогая моя. Хэйвлокк дал мне небольшое поручение.

Ее веселье тут же исчезло:

— Это опасно?

Он погладил ее волосы:

— Ты слышала артиллерийскую канонаду из-за города последние несколько дней? Хэйвлокк уверен, что это идет подкрепление в Лакнау под командой генерала Кемпбела. А поскольку я говорю на урду и похож на мусульманина, я должен встретить отряд Кемпбела и привести его в резиденцию.

Она побледнела:

— Но это самоубийство! Как ты пройдешь сквозь ряды сипаев?

— Смешавшись с ними… на время. Я ухожу через три дня перед рассветом, — он сделал паузу. — Итак, ты видишь, у меня была еще одна причина, чтобы не драться с профессором Сандервилем.

Она понимающе кивнула.

— Ты не мог рисковать!

— К несчастью, повстанцы тоже знают, что Кемпбел движется к нам, и наверняка предпримут атаку для захвата резиденции. Ты будешь в большей опасности, чем я. — Дерек притянул ее к себе, их губы встретились. — Обещай мне быть осторожной. Покидая тебя, я оставляю здесь свое сердце и все свои надежды.

— Я буду здесь… буду ждать твоего возвращения, — вздохнула она. — Я буду ждать тебя хоть тысячу лет, только… пожалуйста, вернись ко мне.

Он тихо поцеловал ее:

— Я буду стараться… пока дышу, — его пальцы гладили ее волосы, он всматривался в ее лицо, будто хотел навсегда запомнить эти любимые черты. — Присмотри за Робертом, ради меня.

— Не бойся. Я сделаю все возможное для него… и Мариан.

Он криво усмехнулся:

— Ну, это слишком большое обещание! Даже я не смог бы сдержать Мариан… но ты права, за нее я тоже волнуюсь… как за друга.

— Думаю, она станет и моим другом… когда-нибудь.

Он прищурился:

— Сомневаюсь… в Мариан много хорошего, но она все равно настоящий хищник. Когда-то я любил ее самоуверенность, как и ее красоту, но она проучила меня, как мальчишку. Ей нельзя слишком доверять. Непредсказуемость, длящаяся слишком долго, может стать непостоянством. Я не завидую Родни, — он поцеловал ее в нос, — но уверен, что Родни завидует мне.

Она с сомнением улыбнулась:

— Это, конечно, только твое богатое воображение! Все его внимание отдано Мариан.

Его руки сильнее прижали ее:

— Если я когда-либо ревновал, то, вероятно, напрасно. Роберт мог играть с тобой в любовь, но Родни не обладает способностями Роберта. Родни может считать, что тело Мариан принадлежит ему, но только не ее разум. Однако игра на мужской ревности не принесла Мариан ожидаемых результатов. Думаю, что он начинает жалеть, что женился на ней.

Анне-Лиз нахмурилась:

— Почему ты так думаешь?

— Я не совсем уверен, но что-то неуловимое появилось в его глазах, когда он смотрит на нее: разочарование или сомнение.

— Может быть, когда ты появился здесь, он почувствовал, что она все еще интересуется тобой?

— Интересуется? Если бы он это заметил, то я бы получил вызов от Родни, и это было бы посерьезнее, чем от профессора Сандервиля.

Анне-Лиз нахмурилась еще больше:

— Но я совершенно уверена, что Мариан любит его.

— Думаю, да, просто она все еще не желает уступать меня тебе. Ты счастлива, она нет… ей всегда мало обычного человеческого счастья. Ей нужно что-то большее! Я находился в состоянии постоянного восхищения ею. Жизнь со мной должна была быть круговоротом приключений, а теперь она не может примириться с мыслью, что она всего этого лишилась. Я не думаю, что она когда-нибудь сможет удовлетворить свои непомерные амбиции.

— Ну, мне кажется, она имела достаточно приключений в последний период ее жизни здесь, в Лакнау. Возможно, это уже перестало быть необходимым для нее.

— Может быть, но все же я прошу тебя не доверять ей полностью, — Дерек медленно поцеловал ее. — Хватит разговоров о Мариан. Я не хочу потерять ни минуты из того времени, что нам осталось. — Его губы прикоснулись к ее виску, потом к мочке уха, затем к ямке на шее. — Ты когда-нибудь слышала о «Камасутре», моя застенчивая голубка?

— Никогда, — пробормотала она между поцелуями.

— Тебе надо изучить индийскую мифологию, в высшей степени эротическую. «Камасутра», например, освещает фактически бесконечное разнообразие способов любви.

— В самом деле? — она вздохнула, ее глаза стали грустными под длинными ресницами, — я должна признаться, что я почти неграмотна в том, что касается культуры южной Азии… и интересует меня отнюдь не то, что можно вычитать в толстых пыльных фолиантах. Надеюсь, ты в деталях познакомишь меня с «Камасутрой»?

— С удовольствием, мэм. Полагаю, мы начнем с самых основ, так искренне поддерживаемых твоими трудолюбивыми миссионерами. — Он положил ее на пол, его губы заскользили по ней.

Очень нескоро она высвободила руки и обняла его:

— Это как откровение.

Следующие несколько дней промелькнули быстро. Часто, как только могли, они любили друг друга, выкраивая время от разнообразных обязанностей, а иногда не встречались из-за крайней усталости. И тем не менее, несмотря на истощение, они занимались любовью с отчаянием, уверенные, что каждый раз может быть последним. «Кама-сутра» вскоре была отброшена: их изощренное воображение превзошло все ее откровения. Охваченные любовью, они теряли чувство времени в объятиях друг друга, а время незаметно ускользало.

Их отношения не остались незамеченными, особенно, возбуждая ревность Мариан. Ее интерес к Дереку рос по мере того, как его интерес к ней угасал. Однажды утром она подстерегла его в отдаленном крыле резиденции, куда он был вызван для беседы с Хэйвлокком. Ее длинные белые пальцы прикоснулись к его рукаву, когда он проходил.

— Дорогой, — заговорила она настойчиво, — я должна поговорить с тобой, пока мы одни. Родни уже у Хэйвлокка. Он рассказал мне, что вы собираетесь предпринять опасную акцию и что есть возможность для нас освободиться с помощью генерала Кемпбела.

Дерек сухо кивнул:

— Я отправлюсь сегодня ночью.

Она кинулась к нему на шею.