Сара Линдсей - Обещай мне эту ночь

Джеймс прав. Она утратила свою смелость. Испугалась. Слишком быстро она бросилась в его объятия. Снова начала привыкать к нему. И не имеет значения, уедет ли он через час, или через неделю, или через пять лет. Когда бы этот день ни настал, Джеймс уедет и разобьет ей сердце.

Она была в этом так же уверена, как и в том, что такой день непременно настанет.

Потому что он не любит ее. Только чувство долга привело его обратно. И оно наряду с его гордостью будет удерживать его рядом с ней. Но наступит день, когда этого окажется недостаточно для него и, конечно же, никогда не будет достаточно для нее.

И даже если бы он любил ее, достаточно ли этого, чтобы поддержать брак? Откуда ей знать, будет он процветать и укрепляться в неизбежных трудностях семейной жизни или рухнет, как шаткий карточный домик? Она запуталась и была в замешательстве. Она не привыкла к такому самоощущению. Однако ей очень нравились чувства, которые пробуждал в ней Джеймс. Ее тело жаждало вновь испытать это сладкое блаженство, а ее разум стремился снова оказаться там, где не нужно думать, только чувствовать. А ее сердце, самая ее душа тосковала о нем.

Но она отослала его прочь — глупое испуганное создание. И теперь не знала, вернется ли он когда-нибудь. Несчастная, полная сомнений, Изабелла рыдала и так измучилась, что не заметила; как заснула.

Когда она проснулась, уже наступило утро. Иззи еще надеялась, что ее слова не отпугнули Джеймса, что он на этот раз остался, потому что слишком любит ее, чтобы покинуть. Но визит в комнату экономки освободил ее от иллюзий.

— Граф уехал рано утром, миледи, — неодобрительно прокудахтала миссис Бентон. — И не сказал, куда направляется.

Изабелла разразилась слезами.

Миссис Бентон положила руку ей на плечо.

— Значит, вы с ним поссорились, верно?

Иззи кивнула.

— Я наговорила ему такие ужасные вещи, — призналась она.

— Он знает, что вы так не думаете, милая. Каждому, кто взглянет на вас, ясно, что вы влюблены. Скорее всего он поехал покутить с вашим братом и несколько дней будет жалеть себя, но потом вернется к вам. Вот увидите.

— Вы думаете, он поехал в Лондон? Не на… — Иззи судорожно вздохнула, — не на Ямайку?

— На Ямайку? — Экономка удивленно подняли брови. — Судя по тому, что я видела, как мистер Дэвис нес небольшой чемодан в экипаж его сиятельства, думаю, маловероятно, что он собрался в столь далекое путешествие.

— Он не покинет Бриджет, — сказала Иззи себе.

— Конечно, не покинет. Он души не чает в вас обеих.

— Может, он и обожает Бриджет, — сказала Изабелла, — но не меня. Он меня не любит.

— Скажите честно, дитя, есть ли у вас глаза? — проворчала миссис Бентон, скрестив на груди руки. — Конечно же, он вас любит. Почему бы еще он позволил вам жить в отдельном крыле, ухаживая за вами, как настоящий поклонник?

— Я никогда не думала об этом подобным образом.

— Наверное, настало время вам начать думать. Однако пока вы здесь, может быть, вы поможете мне? Я разбирала вещи из сундуков, которые прибыли раньше на этой неделе, и там был один непомеченный сверток…

Она подошла к шкафу и вынула бумажный сверток, выглядевший слегка потрепанным.

— Вы узнаете его, миледи? — спросила она, протягивая сверток Изабелле.

— Уверена, что видела его прежде. — Изабелла напрягла память, стараясь вспомнить, где именно она его видела.

— Ну, наверное, он не для вас, иначе вы бы его открыли.

Практичное замечание экономки подстегнуло память Изабеллы.

— Нет, это для меня. Джеймс принес его с собой в тот день, когда прибыл в замок Хейл. Тогда так много всего произошло. Думаю, он оставил его в детской. Одна из служанок, должно быть, нашла его и отложила в сторону. Наверное, его упаковали вместе с вещами Бриджет.

— Значит, тайна разрешилась, — заметила миссис Бентон. — Теперь остается только посмотреть, что внутри.

— Если не возражаете, я открою его в своей комнате, — сказала Иззи.

— Конечно, дорогая.

Изабелла поспешила в свои покои. Прибыв туда, она потянула за тесемки, и бумага раскрылась. У Иззи перехватило дыхание. Джеймс купил ей детское одеяльце — самое прекраснейшее детское одеяльце в мире, — и он сделал это до того, как узнал о существовании Бриджет.

Он рассказал ей о своем ужасном прошлом — о прошлом, от которого, как она опасалась, ему никогда не удастся полностью освободиться. И все же он купил это одеяльце. Для нее. Чтобы показать ей, что он готов противостоять своему прошлому и побороть своих демонов… ради нее.

Он сказал ей, что изменился, но она ему не поверила. Он был сильным и мужественным, и, хотя Иззи знала, что он способен любить и быть нежным, она сомневалась, что он готов идти на компромиссы, которые требуются в семейной жизни.

Как же она ошибалась! Это было не так уж трудно признать, как она думала. Если бы можно было вернуться назад, в прошлый вечер, Изабелла бросилась бы за ним, упала бы на колени и попросила бы прощения за все то, что она ему наговорила. Потом она поцеловала бы его и никогда бы не отпускала.

Он обязательно вернется, убеждала она себя. Он не сможет долго оставаться вдали от Бриджет, а когда он вернется, она уговорит его остаться. Он сказал, что любит ее, одеяльце служило доказательством. И она не перестанет его любить, даже если, как она упрямо заявила, очень этого захочет. Они так отлично подходили друг другу, размышляла она, поглаживая мягкую шерсть детского одеяльца. Они как бы дополняли друг друга, завершали друг друга. О, они с ним непременно будут ссориться, Иззи в этом не сомневалась, но в конце они обязательно помирятся, их влечет друг к другу сила, более могучая, чем они сами: любовь.

Теперь же ей оставалось только ждать.

Джеймс пожалел о том, что покидает Шеффилд-Парк, сразу же, как только отъехал, но его непомерная гордость увела его в Лондон. На четвертую его ночь в Лондоне к нему обратился Дэвис:

— Милорд, не вы ли говорили, что вы человек слова? Что всегда держите свои обещания?

— Так и есть, не важно, что сказала бы моя жена на этот счет.

— Когда мы плыли назад в Англию, вы рассказали мне, что в день битвы дали обещание перед Богом, что если останетесь живы, то посвятите всю оставшуюся жизнь тому, чтобы сделать свою жену счастливой.

— Она велела мне уехать, — нахмурившись, ответил Джеймс. — Я делаю ее счастливой своим отсутствием.

— Вы и вправду верите, что она счастлива? Разве вы счастливы?

— Нет. — Джеймс вздохнул. — Но что мне остается делать? Она не поверила, что я изменился. И чертовски трудно убедить ее в обратном, если она не желает терпеть меня рядом. Ради всего святого! Я обнажил перед ней свою проклятую душу. Объяснил, почему уехал — единственно, чтобы защитить ее. Но она думает, что я уехал, чтобы не иметь дела с…