Барбара Картленд - Дар любви

И вот, сразу после полудня, Евгения сидела на красивой чалой кобыле, готовая отправиться на прогулку с маркизом.

Она не могла не заметить, что все — от молодого конюха, который подвел лошадей, и лакея, вышедшего вслед за маркизом и подавшего ему хлыст, и до служанки, которая торопливо шла из сада с охапкой шалфея, — приветствовали хозяина с нескрываемой теплотой. И маркиз здоровался со всеми учтиво и радушно.

Евгения с удивлением отметила, что очень быстро вспомнила навыки верховой езды. В седле она держалась легко и естественно.

Медленно проехав по центральной гравийной дорожке, которая окаймляла газон, они двинулись к лугу перед озером и пустили лошадей галопом. Девушка давно не чувствовала себя такой счастливой.

Маркиз осадил коня у воды, и Евгения последовала его примеру. Лошади опустили головы и стали пить.

Маркиз повернулся к девушке, намереваясь что-то сказать, но застыл, сраженный очарованием Евгении — глаза ее сверкали, щеки разрумянились, волосы разметались по плечам. Она глубоко дышала, приоткрыв рот.

Маркиз с трудом оторвал от нее взгляд.

— Здесь поблизости есть место, куда вы хотели бы поехать? — спросил он.

Евгения глубоко вдохнула, потом указала на лес.

— Туда, — махнула она рукой в сторону леса. — Я хотела бы найти дом, в котором мы раньше жили.

Маркиз улыбнулся.

— Мне и самому любопытно на него взглянуть. Едемте.

Они решили переправиться через реку вброд — вода, к счастью, еще не поднималась, — а не ехать к деревянному мосту вверх по течению. Выбравшись из воды на другом берегу, они углубились в лес. Сердце Евгении гулко застучало от волнения, когда они выехали на тропинку, ведущую к домику. От нетерпения девушка пришпорила лошадь. Ветки разросшихся деревьев затрудняли ее продвижение вперед. Евгения не помнила, чтобы тропинка была такой заросшей и узкой.

Вскоре она заметила белые столбы. Некоторые из них покосились, некоторые — и вовсе упали. Их вид сам по себе должен был подготовить Евгению к тому, что она увидит дальше. Но она ничего не поняла и пришпорила лошадь. И только выехав на поляну перед домом, она резко натянула поводья, вскрикнув от ужаса.

Перед ней стоял «Парагон» — или то, что от него осталось.

Соломенная кровля исчезла, оголив ветхие балки крыши. В окнах не сохранилось ни одного стекла. Стены облезли, облупились и кое-где обвалились.

— Увы, — вздохнул маркиз. — Когда мы возвращаемся в прошлое, оно оказывается совсем не таким, каким живет в наших воспоминаниях.

Вне себя от горя и ужаса, Евгения резко повернулась к спутнику.

— Это вы виноваты! — всхлипывая, бросила она. — Вы оставались во Франции, забросив свое поместье. «Парагон» вас совсем не интересовал. Почему вы не поселили сюда новых арендаторов? Почему?

Прежде чем маркиз, пораженный ее вспышкой, мог ответить, Евгения развернула лошадь и пустила ее галопом. Она низко опустила голову, пробираясь под нависшими ветвями, и, выехав из леса, переправилась через реку на другой берег. На душе у девушки было так же сумрачно и неспокойно, как в темнеющем небе над ее головой. Если ее мечты о прошлом разрушены, она еще крепче станет держаться за свои мечты о будущем!

Согласится ее мать или нет, но она должна выйти замуж за человека, которого обожает, и никогда, никогда не станет принимать ухаживания человека, который допустил, чтобы ее любимый «Парагон» превратился в руины!

Когда Евгения проезжала мимо беседки Аполлона, сильная вспышка молнии осветила высокий купол павильона. Через несколько секунд раздался оглушительный раскат грома. Лошадь Евгении испуганно заржала и пустилась безудержным галопом.

Хотя Евгения ездила верхом с детства и сегодня уверенно чувствовала себя в седле, она была не настолько хорошей наездницей, чтобы справиться с животным, которое в ужасе упрямо несло се, куда ему заблагорассудится. Ей ничего не оставалось, как крепко вцепиться в поводья. Она зажмурилась, спасая глаза от внезапно начавшегося ливня, который больно хлестал по щекам, и комьев грязи, летевших из-под копыт. Впереди было только озеро и острые серые камни. Евгения почувствовала, как силы покидают ее. Хватка ее слабела. Еще мгновение — и она точно полетит головой вперед на эти камни...

— Тпру! Стоять!

Маркиз догнал ее лошадь, схватил поводья и натянул их изо всей силы. Та, запрокинув голову, пронеслась еще несколько ярдов, но конь маркиза устоял на месте, и кобыла наконец покорилась и остановилась, все еще дрожа. Маркиз бросил ее покрытые пеной поводья, соскочил на землю и кинулся к Евгении, которая, чуть живая, пыталась слезть с седла.

— Милорд!

Она почувствовала, как крепкие руки обхватили ее, ощутила на своей щеке взволнованное дыхание мужчины, который поднял ее на руки и понес в укрытие. Когда она открыла глаза, то увидела над собой разрисованный деревянный потолок.

Маркиз осторожно положил ее на красную лакированную скамью, обтер рукавом мокрое лицо и снова вышел под дождь. Евгения, словно в тумане, наблюдала, как он привязывает лошадей и возвращается к ней под навес. Девушка никак не могла прийти в себя от пережитого. Она тяжело дышала, и лицо ее все еще горело лихорадочным румянцем. Дождь за пределами навеса стоял серой стеной. Казалось, будто они с маркизом оказались отрезанными от внешнего мира.

— Что... это за место? — спросила девушка.

— Китайская пагода, — коротко ответил он.

В слабом свете померкшего дня Евгения видела только силуэт маркиза и, как ни вглядывалась, не могла разглядеть выражение его лица.

— Я должна поблагодарить вас, маркиз, за столь своевременную помощь.

— Я поступил так, как на моем месте поступил бы любой, мисс Давдейл.

Его тон показался ей холодным, и Евгения почувствовала себя неловко. Несомненно, маркиз не простил ей обвинений, брошенных сгоряча, — в том, что по его вине «Парагон» находится в таком запущенном состоянии. Поразмыслив, Евгения устыдилась. С чего она взяла, что маркиз должен переживать о доме, где она провела детство, так же сильно, как и она?

— Милорд, я должна извиниться за свои слова... насчет «Парагона».

— Вы говорили то, что чувствовали.

— Но многие сочли бы мои слова неучтивыми и несправедливыми, милорд.

— Я так не думаю.

Тон маркиза изменился — и Евгения забеспокоилась. Она лихорадочно придумывала, как еще привлечь его внимание.

— А что это за фигуры на потолке, милорд?

Маркиз посмотрел наверх.

— Это иллюстрации к фрагментам древней китайской легенды.

— Что это за легенда?

— История любви. Мисс Давдейл, гроза прошла. Думаю, мы можем рискнуть ехать дальше.

Евгения молча поднялась и последовала за ним к своей лошади. Он помог ей взобраться в седло и, не говоря ни слова, тотчас отвернулся к своему коню.