Джоанна Мэйкпис - Королевская пешка

По щекам Крессиды текли слезы, она знала, что плачет навзрыд. Люди вокруг оборачивались, но ей было уже все равно. Однако никто не стал отпускать какие-либо замечания на ее счет. Кое-кто даже отвел глаза, соблюдая благопристойность, а старый седой горожанин, вероятно мясник, судя по его переднику, запятнанному кровью, пробормотал срывающимся голосом: «И впрямь негоже так-то. Он ведь был помазанник Божий…» Стоявшая рядом с ним толстуха быстро и испуганно шикнула: «Замолчи!»

Крессида услышала жаркий шепот Алисы:

— Теперь уж ничем не поможешь, деточка моя дорогая. Он ничего не чувствует, ничего не видит. Ради Бога, не привлекай к себе внимания.

Несмотря на предупреждение няни, Крессида отчаянно вскрикнула, когда белый конь ступил на мост через Сор, и бессильно болтавшаяся голова стукнулась о плиту парапета; люди, видевшие это, дружно охнули. Они настороженно следили глазами за белым боевым конем, который продолжал скорбный путь с ужасной ношей к замку и церкви Девы Марии, известной как малая церковь в отличие от той, что находилась в пределах замка.

Тело Ричарда должно было валяться там, в течение нескольких дней, выставленное на публичное обозрение, как и предсказывала Алиса. Весть о смерти Ричарда разнесут по городам и весям нарочные Генриха, она растечется повсюду слухами и кривотолками. Вскоре вся Англия будет оповещена о том, что корона досталась новому королю.

Крессида была почти в обмороке, Алиса с трудом заставляла ее держаться прямо. Они вынуждены были оставаться на том же месте, так как люди расходились медленно и неохотно, негромко переговариваясь между собой, пока в замок въезжали конные рыцари, завершавшие процессию, а за ними следовали, едва передвигая ноги от усталости, пешие солдаты. Наконец появился обоз, а с ним связанная веревкой череда несчастных пленных.

Теперь появилась возможность вернуться в замок, и Алиса вздохнула свободнее, когда благополучно доставила Крессиду в ее комнату и заперла за нею двери; она всю дорогу боялась, что ее хозяйка станет громко возмущаться тем, как недостойно обошлись победители с телом павшего в бою короля.

Алиса не была уверена, что король Генрих уже водворился в королевских апартаментах замка, но она знала, что крыша над большим залом все еще ремонтировалась, так что ему и не могли предоставить там апартаментов, приличествовавших его сану.

Крессида отказалась ужинать, и весь остаток дня провела в церкви Девы Марии в молитве. Наконец Алиса настояла на том, чтобы она легла в постель, и не отходила от нее, пока та не забылась тяжелым сном.

На следующее утро Крессида согласилась, что ей лучше не выходить из комнат, и Алиса сама спустилась в кухню замка, чтобы получить что-нибудь на завтрак для госпожи, себя и Филиппа. Два ветерана, она понимала, сумеют сами раздобыть себе пропитание; именно о них и заговорила Крессида, как только они покончили со своей скромной трапезой:

— Они должны уехать отсюда, Алиса. Позови их ко мне. Я отошлю их домой. Им нельзя оставаться здесь в мундирах воинов лорда Мартина. Самое лучшее для них — немедленно отправиться в Рокситер.

— Но мы же ничего не знаем о судьбе их господина. Что они скажут людям, приехав в поместье?

Лицо Крессиды словно застыло, но она ответила спокойно:

— Какова бы ни была его судьба, ясно одно: он вряд ли вернется в свое поместье, и слугам надо об этом сказать. А этих двоих могут схватить в любой момент. Мы видели тех несчастных в процессии. Ответственность за моих людей лежит на мне, и я должна позаботиться об их безопасности.

Алиса внимательно смотрела на свою питомицу. Крессиде еще не было и семнадцати — всего год назад Алисе то и дело приходилось журить ее за детские проказы. И вот девочка уже берет на себя роль единственного вершителя судеб во владениях ее мужа. Слишком быстро она повзрослела, невесело подумала Алиса.

Служанка уже собралась отправиться на поиски какого-нибудь обеда, как в дверях показался Филипп и угрюмо, запинаясь, доложил, что к госпоже пришли.

Крессида между тем разговаривала с двумя ветеранами-телохранителями, которые, хотя и почтительно, никак с нею не соглашались, твердя, что хозяин поручил им оберегать ее и как же можно в такую пору ей остаться одной в этом, ставшем теперь вражеским замке. Она подняла руку, пресекая дальнейшие возражения, и кивнула Филиппу, чтобы он впустил визитеров.

Сердце ее бешено колотилось — ей казалось, оно вот-вот выскочит из груди; она вся трепетала, с трудом удерживаясь на ногах.

Вдруг она издала напоминавший рыдание возглас удивления и радостного облегчения: в комнату решительно шагнул сэр Дэниел Греттон; он на секунду остановился, ожидая приглашения, но тут же быстро подошел к дочери и заключил ее в свои медвежьи объятия. Наконец-то она позволила себе заплакать; слезы хлынули неудержимым потоком, и она, рыдая, припала к отцовскому плечу.

— Ну-ну, девочка, — пробормотал он грубоватым голосом и с неловкой нежностью похлопал ее по плечу. — Благодарение Пресвятой Деве, я теперь здесь. Можешь положиться на меня, я буду блюсти твои интересы.

Крессида подняла голову и через его плечо взглянула на дверь: там стоял Хауэлл Проссер, а за его спиной она разглядела покрытого пылью, бледного как смерть Питера Фэйрли. Она сдавленно вскрикнула, выпрямилась и, протянув к нему руки, вырвалась из оберегающих объятий отца.

— Но что делает в моем доме этот изменник? — высокомерно спросила она. — Вам мало того, что вы предали помазанного короля, сэр, вам угодно было явиться сюда, чтобы посмеяться надо мной?!

Хауэлл поклонился, его карие глаза молили о пощаде, однако он не сделал попытки приблизиться.

— Бог свидетель, я ни за что не обидел бы вас ни действием, ни словом, Крессида, — проговорил он очень тихо. — И оправдываться не буду. Вам прекрасно известно, мои симпатии всегда были на стороне Ланкастеров. Моему королю я служил верой и правдой и могу лишь радоваться его победе, но сожалею, что эта победа принесла вам страдание. Но такова война.

Внезапно Крессида обернулась к отцу.

— А что вы делаете в обществе этого человека? — спросила она гневно. — Вы тоже сменили свой плащ после того, как король Ричард так отличил вас совсем недавно?

— Нет, Крессида, — ответил он сдержанно. — Я направлялся в Лестер, чтобы присоединиться к армии покойного короля, но войска Тюдора преградили нам путь. Мы не могли пробиться. И в сражении я не участвовал. — Поколебавшись, он добавил: — Может, оно и хорошо, что я был остановлен, по крайней мере, сейчас мне будет проще защищать тебя и охранять твои права. А с Хауэллом я встретился уже здесь, в Лестере, когда вместе со своими людьми вступил в город вслед за войсками короля Генриха.