Элизабет Хеншэлл - Наперекор судьбе

— Позвольте мне нести ее.

Мэдселин вскинула голову и поглядела на Эдвина.

— Нет! — еле выдохнула она. — Долго вы не протянете.

Он горько хохотнул:

— В любом случае, думаю, мне немного отпущено.

Орвелл пожал плечами.

— Делай, как знаешь. — Он подал знак охраннику, и тот разрезал веревки, связывавшие руки Мэдселин, чтобы она могла ухватиться за плечи Эдвина.

Поначалу она очень смущалась. Она обхватила ногами его бедра, а руками осторожно обняла шею. Плотно прижавшись всем телом к его спине, Мэдселин ощутила, как быстро бьется его сердце. Она плотно закрыла глаза и нежно прошептала ему в ухо, что ей очень жаль, что все так получилось. Эдвин промолчал.

Сквозь деревья начал пробиваться сумеречный свет, когда они, наконец, остановились. Лес значительно поредел, тропинка стала круто подниматься вверх. Чем выше они взбирались, тем больше скал встречалось им по пути. Тело Эдвина сгибалось от дополнительной тяжести, и он позволил Мэдселин соскочить, чтобы не свалиться.

— Ему надо попить, — приказала она охраннику. Солдат с минуту таращился на девушку, а потом, злобно покосившись на нее, подхватил бурдюк, отпил большой глоток воды и снова перебросил его через плечо.

Мэдселин обернулась к Эдвину.

— Мне очень жаль, — тихо произнесла она.

Эдвин безучастно посмотрел на нее и пожал плечами. Закрыв глаза, он лег на землю, воспользовавшись возможностью хотя бы немного передохнуть. Мэдселин тихонько села возле него. И в какой-то страшный миг она поняла, что Орвелл и в самом деле собирается убить их обоих.

— Эй, пошевеливайтесь! — прорычал страж, вразвалку подходя к ним. Он ткнул ногой в Эдвина, но тот лишь вздохнул, а потом медленно поднялся.

— Ну, сейчас вы можете идти? — Серые глаза его пристально глядели на Мэдселин, словно пытаясь придать ей силы.

— Да, — слабо улыбнувшись, ответила она. — Я уверена, что смогу.

Вскоре стало ясно, что их вели на скалистую площадку возле вершины горы. Мэдселин была рада, что страж не связал ее руки. Эдвину не так повезло. Он часто падал и оступался на скользких булыжниках. Генри Орвелл, который и сам спешился, злорадно смотрел, как падал англичанин.

Орвелл не позволил Мэдселин помогать ему.

— Каждый раз, как вы протянете ему руку, леди де Бревиль, — объяснил он ей, — он будет получать в награду кулак Флетчера. Надеюсь, вы поняли?

Мэдселин поняла, насколько этот человек наслаждался унижением и страданием людей. «Знал ли Ги на самом деле о Генри Орвелле? Теперь я никогда не узнаю ответа. Ведь я так мало видела Ги перед свадьбой…»

Он всего несколько недель провел в Нормандии, и, несмотря на то, что он был недалеко от нее, ему приходилось заботиться об очень многом. Мэдселин припоминала, как ее обижало его недостаточное к ней внимание, однако она на время отбросила обиды. В конце концов, им предстояло много времени провести вместе, чтобы познакомиться заново. И Алиса все время советовала ей не дуться на Ги.

Наконец они добрались до места назначения. За скалистым выступом оказались две большие пещеры, хорошо укрытые и не видные снизу. Более двух столетий эти просторные и относительно сухие пещеры обеспечивали надежный приют путникам.

Страж ввел их в меньшую пещеру, и они неуклюже повалились на пол. Двое других охранников остались с ними, в то время как остальным было приказано отправиться в другую. Орвелл холодно поглядел на них обоих.

— Вы останетесь здесь, пока я со своими друзьями не выработаю план. Когда мы закончим, я смогу уделить все внимание вам. — Он улыбнулся, словно вспомнив о чем-то приятном. — Я думаю, — медленно произнес он, словно упиваясь звуками своего красивого голоса, — неплохим началом дня послужит охота на человека.

— Она же нормандка, — бросил Эдвин. — Для чего убивать ее? Она довольно миловидна, правда, немного глупа. Верно, вы могли бы ее использовать по-другому?

— Ее? — засмеялся Орвелл. Он посмотрел на Мэдселин, а затем задумчиво наклонил голову. — Ну, разве скотты ею заинтересуются…

Мэдселин рывком поднялась на ноги и бросила на него наполненный ненавистью взгляд.

— Лучше я испытаю свою судьбу в охоте на человека, — прорычала она. Она не видела особой разницы между этими скоттами и псом, но, по крайней мере, пес Бэллор был один.

Эдвин сжал челюсти, но промолчал.

По лицу Орвелла невозможно было понять, о чем он думал. Лицо его напоминало вежливую маску. Он протянул руку и поднял подбородок Мэдселин своей затянутой в перчатку рукой.

— Не волнуйтесь, леди де Бревиль, — раздался его тихий угрожающий голос. — Я придумаю для вас что-нибудь подходящее. А пока предлагаю вам хорошенько отдохнуть.

Он резко обернулся к охранникам и лающим голосом отдал приказания, а потом вышел из пещеры. Трое стражей мрачно столпились у входа, а двое растворились в сумерках. Эдвин отполз назад и уселся на землю, опираясь спиной о стену пещеры. Мэдселин обратилась к нему.

— Итак, — тихо начала она, — вы считаете меня глуповатой, не так ли?

Эдвин поглядел на нее.

— Нет, — наконец произнес он, — я считаю вас очень глупой.

— Неужели?

— Да. Если бы вы были умной, вы бы здесь не оказались.

Она не могла постичь его логику.

— Я пыталась вам помочь.

— Нет, не пытались. Наоборот, вы побудили его поступить таким образом. — Голос его звенел от холода и ярости. — Всякий раз, когда я прошу его не убивать вас, вы вмешиваетесь и практически предлагаете себя на блюде. Если бы у меня не были связаны обе руки, я сам попробовал бы задушить вас.

В горле у нее образовался громадный комок, и, к своему ужасу, Мэдселин обнаружила, что не может говорить. Огромные слезы полились у нее по щекам. Сквозь слезы она заметила, что Эдвин лишь закатил глаза к небесам и вздохнул.

— Садитесь рядом со мной.

Это был явный приказ, а у Мэдселин не было ни сил, ни желания сопротивляться. «По крайней мере, Эдвин такой теплый, уютный». Она опустилась подле него.

— Садитесь у меня между ног и откиньтесь назад. Так будет теплее.

Так оно и было. Голова ее отдыхала, прислонившись к его груди, но тут туман усталости и ужаса перед завтрашним днем окутал ее, и она не смогла сдержать слез.

Отвернувшись, чтобы спрятать лицо, Мэдселин почувствовала, как Эдвин наклонился вперед, словно для того, чтобы притянуть ее к себе. Поскольку его руки до сих пор были связаны за спиной, он не мог сделать это, но она прижалась к нему так плотно, как могла. Он нежно потерся лицом о ее щеку. Затем, покачиваясь вперед-назад, он стал бормотать ей ласковые слова на своем чудном языке.

На время Мэдселин подавила свои страхи и обиды. Медленно-медленно слезы перестали капать, и она успокоилась.

— Мне т-так жаль, — заикаясь, пробормотала она ему в грудь. — Я не хотела намочить вас.