Элизабет Хеншэлл - Наперекор судьбе

Мэдселин приподняла юбки, чтобы не наступить в вечные лужи и навоз во дворе, и тут ее кто-то крепко схватил за руку.

— Ну вот, миледи! Вы хорошо выглядите. Надеюсь, вы вполне оправились?

Она подняла глаза и увидела отца Падрэга. Священник стоял перед ней. Доброе лицо его сияло от удовольствия.

— Да. Спасибо, святой отец. Как я рада снова видеть вас!

— Мы все очень рады, что вы вернулись, миледи. Правда, очень рады. — Он поднял брови и придвинулся поближе, чтобы сказать что-то важное. — По крайней мере, ваш приезд не позволит Эдвину поотрубать всем нам головы.

При упоминании имени Эдвина Мэдселин почувствовала, как кровь отхлынула у нее от щек.

— Я уверена, что Эдвину есть над чем поразмыслить помимо меня.

Отец Падрэг взял ее за локоть и повел в зал.

— Наверное, это просто весна, — вздохнул он. — Мужчины всегда чувствуют себя немного неуютно в такое время.

Со стороны ворот донеслось громкое мычание, и они остановились посмотреть, в чем дело. Ульф догонял Эмму, украшенную разноцветными ленточками, и топал через весь двор, чтобы поймать ее в свои объятия. Отец Падрэг покачал головой и улыбнулся.

— А вот еще один, которого в последнее время трудно было чем-нибудь порадовать.

Джоанна и Гирт помахали ей издалека. «Как радостно снова видеть всех этих людей.

И даже их гортанный язык приятно ласкает слух». Мэдселин не думала даже, как дороги для нее все эти люди и какое важное значение приобрело для нее все вокруг. Мысль о том, что ей придется покинуть всех их и уехать в Вексин, повергла ее в уныние. Сердцем она была здесь.

«Похоже, Роберт, Алиса и Хью нашли, что эта обстановка не оправдала их ожиданий».

— Моя дорогая Мэдселин, умоляю тебя, скажи: неужели ты бросишь свой дом, чтобы жить здесь? — Роберт обескуражено оглядывал простой зал. — Ведь это совершенно немыслимо.

— Да нет же. Я… — улыбнулась Мэдселин.

— Не могу поверить, что тебе здесь нравится, — вмешалась в разговор Алиса. — Ведь здесь так холодно, сыро, какая-то гнетущая обстановка. А люди и того хуже, у них такой жуткий язык и грубые манеры.

— Вообще-то мне здесь очень нравится, — более убедительно, чем сама того хотела, возразила Мэдселин. К ним повернулись несколько голов, и она почувствовала себя неловко. Она заметила, что Хью с великим интересом разглядывает нескольких девушек-служанок. «Так кто же изменился, я или он?»

Когда все устроились, Ричард подошел к Иво. Всего за несколько минут перед этим из дозора вернулся Ален. Он был все еще перепачкан грязью, но ему и в голову не пришло скрыть это от Алисы и Хью. Ричард переговорил с Иво, и тут на середину зала вышел Эдвин. Больше двух месяцев прошло с тех пор, как то же самое сделал Генри Орвелл, но сегодняшние события имели совершенно иное значение.

Как только Эдвин появился, сердце Мэдселин учащенно забилось. Он выглядел поистине великолепно в новой льняной рубашке, чистых темных штанах и не заляпанных грязью башмаках. Волосы его были аккуратно заплетены в косы, и кто-то позаботился о том, чтобы хорошенько побрить его. Несмотря на то, что он целую ночь провел на полу в церкви, выглядел Эдвин замечательно. Холодные серые глаза окинули зал и засветились при виде Мэдселин. Какой-то миг они не могли ни шевелиться, ни дышать.

Жестом, замеченным только Эдвином, Мэдселин дотронулась до серебряной броши, украшавшей ее платье. И потом улыбнулась. Он мельком посмотрел на Хью, а потом повернулся к Ричарду.

Без дальнейших проволочек Ричард посвятил Эдвина в рыцари собственным мечом. По-прежнему коленопреклоненный, Эдвин присягнул на верность королю и Ричарду. Все присутствующие в зале не сводили с него глаз, сам же он оставался спокойным и сдержанным. Голос его, звучавший громко и ясно, доносился до высоких стропил. Мэдселин испытывала громадное чувство гордости. Когда Эдвин поднялся, Ричард вручил ему серебряные шпоры. «Дело сделано. Эдвин теперь рыцарь, и у него есть свои собственные земли».

Присутствующих в зале охватило чувство единения, но только не родственников Мэдселин и Хью. Они почти не интересовались церемонией, но и на них не многие обращали внимание. Всем поспешно раздали вино и эль, а Ричард провозгласил тост за своего нового вассала.

— За Эдвина Эдвардсона, преданного и достойного человека. За рыцаря королевства.

Весь зал взорвался громкими возгласами поздравлений, а Эдвин тем временем прошел к жителям деревни, собравшимся в конце зала. Его окружили друзья, которые от всего сердца хлопали его по спине и выкрикивали пожелания насчет того, что следует делать новому владельцу поместья. Мэдселин была рада, что Хью не понимает их языка.

Из-за жары в зале и духоты от громадного камина у Мэдселин разболелась голова. Едва началась музыка, жители деревни выдвинулись вперед, намереваясь потанцевать и выпить, сколько душе угодно.

— Если я пообещаю быть нежным, ты потанцуешь со мной?

Мэдселин резко обернулась и оказалась почти прижатой к груди Эдвина. Она проглотила ком в горле и поглядела ему в лицо.

— Моя невеста не танцует, — вмешался Хью, с нескрываемым подозрением разглядывая англичанина. Он подошел ближе к Мэдселин и взял ее за локоть с видом полноправного хозяина, чего раньше так явно никогда не показывал.

Эдвин не обратил на Хью внимания и продолжал смотреть на Мэдселин.

— Леди де Бревиль даровано право решать самой, — резко ответил он.

— Я почту за честь, — так же сурово ответила Мэдселин, игнорируя прерывистое дыхание Хью. Она протянула Эдвину руку и позволила ему увлечь себя в центр зала. Забыв про Хью, они кружились по залу и крепко прижимались друг к другу. Кожа их горела.

— С каждым разом вы танцуете все лучше, миледи. Вы что, упражнялись? — Он посмотрел на нее своими серыми глазами.

Напряжение, сковывавшее Мэдселин, улетучилось. Она улыбнулась.

— Вы слишком дерзки, англичанин. Нормандские леди не танцуют.

Она вдохнула его слабый мускусный лесной запах и закрыла глаза. «Как же я буду жить без него?» Она вспомнила, как они провели вместе последнюю ночь, и почувствовала, как крепче сжимает его руки. То, что ее осмеют ее же соотечественники, не имело для нее значения, но у нее не было желания позорить Эдвина. Однако его чувство юмора не позволило бы ей в одиночку испытывать стыд перед нормандцами.

«Для Эдвина было бы лучше, если бы я уехала как можно быстрее. Он заслуживает лучшей доли. Вне всякого сомнения, женщины будут соперничать за право выйти за него замуж, особенно теперь, когда он стал почетным рыцарем».

— Тебе нехорошо, Мэдселин? — Джига закончилась, и Эдвин отвел ее в сторонку. Он обеспокоено смотрел на нее.

Мэдселин смахнула подступившие слезы, но не смогла заставить себя поднять на него глаза.