Дарлин Гарднер - Сердца пламень жгучий

Он улыбнулся:

— Извини, я не дослушал тебя. Так что ты хотела сказать?

— Ничего важного, — отмахнулась Тиффани.

— В самом деле? — Шанс наморщил лоб. — Кажется, ты назвала меня негодяем или кем-то в этом роде?

— Нет, — она отрицательно помотала головой, — ты, должно быть, ослышался, это та женщина назвала тебя негодяем. — Она кивнула в сторону компании, которая удалялась разболтанной походкой. — Она просто не поняла, что хороший человек бросился ей на выручку

Шанс посмотрел на нее. В лунном свете Тиффани увидела потемневшую глазницу и царапину на челюсти, из которой все еще сочилась кровь. Она улыбнулась, подумав, что в жизни не видела лица красивее.

— А что, если мы пойдем ко мне и приложим к твоему синяку лед? — спросила она, и у нее перехватило горло.

— Не откажусь, — мягко ответил Шанс.

Она бы тоже не отказалась. Особенно здесь, в жаркой Саванне. Хоть раз в жизни ухватить сокровище, не задумываясь о последствиях. Даже если потом придется раскаяться.

Шанс послушно терпел, пока Тиффани обрабатывала ему рану. Наконец он не выдержал и вздрогнул.

— Не дергайся, — приказала она, осторожно касаясь салфеткой поврежденного места и невольно улыбаясь. — Все вы, мужчины, одинаковы — легко переносите удары, а простой антисептик для вас — муки адские.

— Жжет, как от кислоты, — пожаловался он, скрипя зубами. — Какого черта этот Брэд носит на пальце кольцо? Кого он изображает? Мистера Ти?

— Мистера… кого?

— Мистера Ти, — повторил Шанс. — Парня из рекламы, на котором навешано столько железа, что ломается любой детектор металлов. Он выступал в команде «А».

— В какой команде?

— Ты что, телевизор не смотришь? — Шанс тоже редко смотрел телевизор, но иногда в перерывах спортивных передач, в рекламе, мелькал этот нелепый образ. — Мистер Ти. Внешне похож на Майка Тайсона, но без боксерских перчаток и без его характерной шепелявости. Вроде бы и кольца на нем не было. Он, по-моему, занимался борьбой.

— Если бы вместо этого Брэда оказался, мистер Ти, ты сейчас был бы не у меня на кухне с кубиком льда, а в больнице.

— Спасибо, что ты выбрала меня, а не его, — пробормотал Шанс.

Тиффани нежно коснулась его здоровой щеки.

— Я бы в любом случае выбрала тебя. — Она заглянула ему в глаза и улыбнулась, потом, порывшись в коробке с медикаментами, достала лейкопластырь и, осторожно наклонясь, аккуратно заклеила порез.

— Ой, — простонал Шанс.

— Ты как ребенок.

— Я же говорю, больно.

— Мне тоже больно. — Она погладила его по неповрежденной щеке и начала убирать лекарства.

Да она настоящее сокровище, думал Шанс: нежная, чувственная, храбрая, верная. И при этом в ней удивительно много наивности. Именно это ему особенно нравилось.

Говорит, что хочет хорошо провести время с подходящим парнем, однако, по его мнению, она прекрасно смотрелась бы рядом с мужчиной в хорошо сшитом костюме и при галстуке. С таким, как он.

— Можно задать тебе вопрос? — спросила Тиффани, и он приготовился дать честный ответ. — Почему ты на улице не подумал о том, чтобы позвать полицейского?

Шанс недовольно нахмурился — не такого вопроса он ждал.

— Мне это и голову не пришло. Я увидел женщину, которая, как мне показалось, попала в неловкое положение, и, не раздумывая, бросился на помощь.

— А я всегда прежде подумаю, а потом действую, — мягко проговорила она.

Он засмеялся:

— Да брось! Вспомни, как я играл на саксофоне, а ты подошла и поцеловала меня. По-моему, ты тогда не особенно раздумывала.

Тиффани покачала головой:

— Ошибаешься, я никогда не подошла бы к тебе, если бы не была уверена, что ты не из Вашингтона. Мне до смерти надоели тамошние мужчины.

Шанс напрягся.

— В Вашингтоне? — Он изо всех сил старался сдержать волнение. — Почему в Вашингтоне? Разве ты живешь не в Айове?

Она откинулась на спинку стула.

— Я родилась там, а теперь живу в Вашингтоне.

— Но ты же говорила, что работаешь в Лиге молочного животноводства штата Айова.

— Да, я лоббирую их интересы.

— В Капитолии?

— Все лоббисты размещаются там. — Тиффани криво улыбнулась.

Шанс и сам это знал. Значит, если она живет в Вашингтоне, можно будет продолжить знакомство. Однако она явно не хочет иметь никаких дел с мужчинами из Вашингтона… Хотя, возможно, он неправильно понял и она избегает мужчин определенного сорта…

— Значит, тебе не по вкусу политики? — Шанс очень старался, чтобы в голосе не прозвучала нотка надежды. Но, проклятье, он действительно надеялся!

— Для простого парня в джинсах ты проявляешь слишком большой интерес к моему мнению о мужчинах. — Тиффани бросила взгляд на его потертые джинсы, которые он купил днем.

— Мне интересен ход твоих мыслей. — Шанс не собирался отступать. — Ну, скажи, ты не любишь политиков?

Тиффани прикусила нижнюю губу, словно раздумывая, потом встала и подошла к холодильнику. На ней были слаксы и скромная блузка, но она двигалась с такой грацией, что и в этой простой одежде выглядела соблазнительнее любой обнаженной модели.

— Хочу выпить белого вина, — сказала она. — Тебе налить?

Он хотел было попросить виски, но передумал.

— Пива, если у тебя есть.

Мужчина, отвечающий ее желаниям, вероятнее всего предпочитает пиво. Ему уже начала нравиться эта игра.

Тиффани поставила перед ним кружку с пивом и села напротив с бокалом вина в руке. Она отпила почти половину и только после этого заговорила:

— Я ничего не имею против политиков. — Она слегка пожала плечами. — Ну, может, в какой-то степени, но стараюсь не показывать этого, потому что мой отец — член Конгресса.

Ее отец конгрессмен? Тогда, в постели, она сказала, что ее фамилия Олбрайт. У Шанса даже рот открылся от удивления.

— Ты дочь Билла Олбрайта?

Она отшатнулась.

— Ты слышал о моем отце?

Слишком поздно Шанс понял, что допустил промах. По долгу службы в адвокатуре штата он не мог не знать имена членов Конгресса, но для выходца с юга и повесы знакомство с конгрессменами — дело неслыханное.

— Я не уверен. — Шанс мысленно проклял свой язык. — Должно быть, читал в газетах. Некоторые вещи застревают в памяти, неизвестно почему.

— Но в Палате представителей больше пятисот человек, почему ты запомнил именно Билла Олбрайта?

Он запомнил Билла Олбрайта потому, что не далее, как две недели назад познакомился с ним на благотворительном концерте Национального симфонического оркестра. А еще один из коллег-адвокатов представил ему Олбрайта как горячего поборника семейных ценностей — так по крайней мере следовало из его речей.

— Должно быть, потому, что они с моим отцом тезки, — внезапно выпалил Шанс.

— Твоего отца зовут Билл?