Джулия Куин - История о двух сестрах

— Хорошо, — одобрительно отозвался он. — Я тоже не хочу есть.

Шарлотта огляделась, когда они зашли в дом. Это было не очень большое строение, но оно было элегантным и удобным.

— Ты часто приезжаешь сюда, — спросила она.

— В Мидлвуд?

Она кивнула.

— Я чаще живу в Лондоне, — признал он. — Но мы можем проводить здесь больше времени, если тебе хочется быть рядом со своей семьей.

— Хочется, — сказала она, затем, на мгновение прикусив нижнюю губу, она добавила: — Если ты не против.

Он подтолкнул ее к лестнице.

— Что произошло с бунтаркой, на которой я женился? Шарлотта Торнтон, которую я знаю, вряд ли будет спрашивать моего позволения для чего-либо.

— Теперь она Шарлотта Блайдон, — поправила она, — и я тебе уже сказала, что нервничаю.

Они дошли до верхней площадки лестницы, и он взял ее за руку, ведя по коридору.

— Нет никаких причин для беспокойства, — сказал он.

— Неужели?

— Ну, может быть, немного, — признал он.

— Всего лишь «немного»? — переспросила она с сомнением.

Он порочно ей улыбнулся.

— Ну, хорошо. У тебя куча причин нервничать. Я собираюсь показать тебе некоторые вещи… — он провел ее сквозь открытую дверь и захлопнул ее за ними, — которые будут для тебя очень, очень новыми.

Шарлотта задохнулась. В суете сегодняшнего дня ее мать забыла провести с ней положенную беседу мамы с дочкой. Она была деревенской девушкой и поэтому знала кое-что о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, но это не придавала особой уверенности, когда ее муж стоял рядом с ней, определенно раздевая ее глазами.

— Сколько раз тебя целовали? — спросил он, сбрасывая с плеч сюртук.

Она удивленно заморгала от такого неожиданного вопроса.

— Один, — ответила она.

— Полагаю, это был я? — мягко поинтересовался он.

Она кивнула.

— Это хорошо, — сказал он, и только в этот момент она поняла, что он расстегнул манжеты.

Она наблюдала, как его пальцы переместились к пуговицам на рубашке, во рту у нее пересохло, когда она спросила:

— А сколько раз целовали тебя?

Его губы изогнулись в улыбке.

— Один.

Ее глаза сразу переместились на его лицо.

— Как только я поцеловал тебя, — хрипло сказал он, — то понял, что все остальные поцелуи были недостойны этого названия.

Казалось, что сквозь комнату прошел разряд молнии. Воздух был пронизал электричеством, и Шарлотта больше не была уверена в своей способности стоять на ногах.

— Но я верю, — прошептал Нед, сокращая расстояние между ними и поднеся обе ее руки к своим губам, — что не закончу свои дни с одним-единственным поцелуем.

Шарлотта смогла лишь слегка покачать головой.

— Как же это произошло? — прошептала она.

Он удивленно вскинул голову.

— Как же произошло что?

— Это, — ответила она, словно это короткое местоимение могло все объяснить. — Ты. Я. Ты мой муж.

Он улыбнулся.

— Я в курсе.

— Я хочу, чтобы ты кое-что знал, — сказала она поспешно.

Он выглядел слегка позабавленным ее серьезностью.

— Что угодно, — тихо сказал он.

— Я сначала не хотела, чтобы так вышло, — сказала она, понимая, что этот момент очень важен. Ее брак был поспешно заключен, но он будет построен на честности, и она должна ему сказать, что в ее сердце. — Когда ты попросил меня занять место Лидии…

— Не говори так , — перебил он, его голос был тихим, но в нем чувствовалось напряжение.

— Что ты имеешь в виду?

Его голубые глаза полыхнули завораживающим огнем.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что заняла чье-то место. Ты моя жена. Ты. Шарлотта. Ты мой главный выбор, мой единственный выбор. — Его руки крепко сжали ее ладони, и напряжение в его голосе возросло. — Я благодарю Бога за тот день, когда твоя сестра решила, что ей необходимо в жизни больше поэзии.

Шарлотта почувствовала, что от удивления ее губы приоткрылись. Его слова заставили ее почувствовать себя больше, чем любимой; она почувствовала себя желанной.

— Я хочу, чтобы ты знал… — повторила она, опасаясь, что если слишком сильно сфокусируется на его словах, а не на своих, то растает в его объятиях прежде, чем скажет то, что ей нужно сказать. — Я хочу, чтобы ты знал, что я знаю, каждой клеточкой своего сердца, что я сделала правильный выбор, когда вышла за тебя этим утром. Я не знаю, откуда я знаю, и не думаю, что во всем этом есть какой-то смысл, а небеса знают, что ничто я так не ценю, как здравый смысл, но… но…

Он привлек ее к себе.

— Я знаю, — сказал он, его слова были заглушены ее волосами. — Знаю.

— Я думаю, что, возможно, люблю тебя, — прошептала она ему в рубашку, найдя в себе мужество произнести эти слова только, когда не смотрела ему в глаза.

Он застыл.

— Что ты сказала?

— Извини, — пролепетала она, чувствуя, как упало ее сердце от его реакции. — Я не должна была ничего говорить. Не сейчас.

Его ладони коснулись ее щек, и у нее не было другого выбора, кроме как посмотреть ему прямо в глаза.

— Что ты сказала? — повторил он свой вопрос.

— Я думаю, что люблю тебя, — прошептала она. — Я не уверена. Я никогда не любила раньше, поэтому не очень знакома с этим чувством, но…

— Я уверен, — его срывающийся голос был переполнен эмоциями. — Я уверен. Я люблю тебя, Шарлотта. Я люблю тебя и не знаю, что бы я сделал, если бы ты не согласилась выйти за меня замуж.

Ее губы дрогнули в неожиданной усмешке.

— Ты бы нашел способ убедить меня — сказала она.

— Я бы занялся с тобой любовью прямо там, в библиотеке твоего отца, если бы это потребовалось, — ответил он, его губы дьявольски усмехались.

— Я верю, что ты так бы и сделал, — медленно произнесла она, ее собственный рот тоже начал расползаться в усмешке.

— И я заверяю тебя, — прошептал он, касаясь легким поцелуем ее уха, — что я был бы очень, очень убедительным.

— Я и не сомневаюсь, — ответила она, но ее дыхание сбилось.

— Вообще-то, — пробормотал он, в то время как его пальцы трудились над пуговицами на спинке ее платья, — мне, пожалуй, надо убедить тебя сейчас.

Шарлотта резко вдохнула, ощутив спиной прохладный воздух. Теперь в любой момент лиф ее платья мог упасть, и она предстанет перед ним, как только жена стоит перед своим мужем.

Он был так близко, что она могла ощутить жар, исходящий от его кожи, уловить малейший отзвук его дыхания.

— Не беспокойся, — прошептал он, его слова коснулись ее уха, как ласка. — Я обещаю, что тебе будет хорошо.

— Я знаю, — ответила она дрожащим голосом. А затем все же улыбнулась: — Но я все равно имею право быть нервной.

Он прижал ее к себе, сотрясаясь от смеха.

— Ты можешь быть, какой захочешь, — сказал он, — до тех пор пока ты принадлежишь мне.

— Навсегда, — поклялась она. — Навсегда.