Томас Шерри - Ночь для двоих

— Я пойду проверю, как там твой дядя, Элиссанда, — сказал он.

Элиссанда помогла тетя Рейчел сесть на ночной горшок. После того как женщина облегчилась, она как могла поправила ей волосы, одернула платье и смахнула пыль с туфель. Затем тетя положила руку на плечи племянницы, а та обняла ее за талию, и они стали медленно спускаться. Вир встретил их на лестнице.

— Позвольте мне, — сказал он, отдал Элиссанде фонарь и поднял пленницу на руки.

Он пропустил Элиссанду вперед. Какое-то мгновение она удивленно смотрела на этого странного, непонятного человека. Обрадованная счастливым спасением тети, она почти забыла, что потеряла его. Или, точнее, что он никогда ей не принадлежал.

Что ж, невозможно иметь все, что хочется. Тетя Рейчел в безопасности, и это главное.

* * *

Достигнув последней ступеньки, Элиссанда снова оглянулась на мужа, уже в который раз за время спуска. Поэтому первым заметил перемены лорд Вир.

— Леди Вир, думаю, ваш дядя пришел в себя.

Миссис Дуглас задрожала. Элиссанда положила руку ей на плечо, чтобы успокоить. Светлая радость, охватившая ее, когда она нашла тетю целой и невредимой, уменьшилась. Дядя жив и все еще может причинить им вред, мучить их.

Он таким и выглядел. В мерцающем свете фонарей его взгляд был ужасным, а выражение залитого кровью лица — как всегда, надменным.

Они уже спустились с лестницы.

— Куда мне поворачивать, дорогая? — спросил Вир.

Элиссанда поняла, что теперь решающее слово принадлежит ей.

— Я хочу, чтобы ты отправился в полицейский участок, чтобы привести сюда инспектора и столько констеблей, сколько сумеешь убедить сопровождать тебя. А я останусь здесь. И прослежу... за всем.

— Договорились, миледи.

— И пусть миссис Дуглас пойдет с тобой. Она и так провела в этом доме слишком много времени.

— Конечно. — Вир осторожно поставил тетю Рейчел на пол. — Тогда мы с вами идем к двери, миссис Дуглас.

— И с радостью отдадите меня полиции после того, как мне стоило такого труда добраться сюда, чтобы повидать вас? — спросил Дуглас. Его речь была невнятной, и Элиссанда от всей души понадеялась, что сумела серьезно повредить ему челюсть. Дуглас снова пустил в ход свой яд, действовавший медленно, но верно.

— Да, — сообщила она с чувством глубочайшего удовлетворения.

— Вот, значит, какую благодарность я получил за то, что все эти годы заменял тебе отца.

Элиссанда улыбнулась — впервые за «все эти годы» от души.

— Ты получишь всю благодарность, которую заслуживаешь.

— И никакого милосердия?— Его глаза полыхали такой неистовой злобой, что племянница непременно испугалась бы, не будь он связан крепче, чем кошелек Эбенезера Скруджа. — Ты придешь взглянуть, как меня повесят?

— Нет. У меня нет никакого желания видеть тебя еще раз. — Леди Вир повернулась к мужу: — Пожалуйста, поторопись.

— Хорошо, — согласился он и протянул руку миссис Дуглас.

Тетя Рейчел бросила быстрый взгляд на мужа и взяла Вира под руку.

— Я вижу, брачные обеты немного значат для тебя, Рейчел, — сказал Дуглас. — Впрочем, так было всегда, разве нет.

Тетя Рейчел заколебалась. Элиссанда решила, что нет никакого смысла продолжать эту бесполезную беседу.

— Не слушай его, тетя. Я знаю, что он женился на тебе обманным путем. У него нет никакого права критиковать тебя.

Тетя растерянно заморгала:

— Откуда ты знаешь?

— Обманным путем, — презрительно усмехнулся Дуглас, — ты тоже ответственна за некую долю обмана, не правда ли, Рейчел? Я знаю, в чем твоя ложь. И знаю, что случилось с Кристабел.

Миссис Дуглас покачнулась. Вир поддержал ее.

— С вами все в порядке?

Ее дыхание стало хриплым и тяжелым.

— Если можно... можно я несколько минут передохну?

Вир помог ей сесть на ступеньку. Элиссанда опустилась рядом и обняла тетю:

— Не волнуйся, пожалуйста, все будет хорошо.

Дуглас тихо засмеялся:

— Ты так думаешь? Почему это у нее все будет хорошо, если мне было плохо двадцать четыре года. — Он уставился на жену: — Все, что я делал, я делал ради тебя. Чтобы быть достойным твоей руки, чтобы обеспечить тебе уровень жизни, достойный принцессы. Я обожал тебя. Я боготворил тебя.

Тетя Рейчел начала дрожать.

Элиссанда прикусила губу, и ее рука сама потянулась за сумкой.

— Мы можем заткнуть ему рот? — спросила она Вира. — Что-то он сегодня чересчур разговорчивый.

— У меня есть с собой хлороформ, — ответил маркиз.

На этого мужчину в трудной ситуации можно было положиться.

— Не спеши, дорогая, — сказал Дуглас. — Я хочу предложить тебе сделку. Позволь мне уйти с ожерельем, и никто из вас больше никогда обо мне не услышит.

Элиссанда нервно расхохоталась:

— Странные сделки вы предлагаете, сэр. Позвольте мне напомнить, что после того, как вас вздернут на виселице, мы уж точно никогда больше о вас не услышим. И сохраним ожерелье.

Дуглас фыркнул:

— Может быть, ты прислушаешься к совету тети? Миссис Дуглас, как вы считаете, не лучше ли нашей обожаемой племяннице купить мое молчание?

Тетя Рейчел сидела, молча уставившись в пол.

— Рейчел!— Дуглас возвысил голос.

Тетя Рейчел вздрогнула и неохотно повернула голову к нему.

— Не объяснишь ли ты нашей племяннице, что некоторые секреты лучше оставлять... глубоко погребенными?

Миссис Дуглас отшатнулась.

Элиссанде надоела эта игра кошки с мышкой.

— Дайте, пожалуйста, хлороформ, милорд.

— Тогда я обнародую их здесь и сейчас, — заявил дядя, вероятно, считая, что он все еще хозяин Хайгейт-Корта и его слова что-то значат.

— Нет! — воскликнула тетя Рейчел. — Нет, Элли, он прав. Пусть идет.

— Ни за что! — воскликнула Элиссанда. Ну что же за человек ее тетя Рейчел, если ею может так легко манипулировать мерзавец, связанный по рукам и ногам! — Ему нельзя доверять. Мы отпустим его сегодня, а через полгода он вернется. Подумай о тех, кого он убил. Неужели они не заслуживают правосудия?

— Настоящий Эдмунд Дуглас был удивительно жесток с аборигенами, — сказал дядя. — Так что не думай, что мстишь за невинного человека.

— Это не имеет значения. Я заставлю тебя молчать. А потом отправлюсь в полицию и сдам тебя им на руки. А потом еще найму частных охранников, чтобы ты больше не смог сбежать.

Дядя вздохнул:

— Ты только послушай ее, Рейчел. Ты не думаешь, что мне следовало больше интересоваться девочкой? Решительность, безжалостность, готовность преодолеть все препятствия на пути. Она похожа на меня в этом возрасте.

— Не смей нас сравнивать! — выкрикнула Элиссанда.

— Но почему? Ты же моя плоть и кровь. Почему я не должен нас сравнивать?

Элиссанда похолодела от ужасного предчувствия, но она отмахнулась от него:

— Твоя дочь умерла в младенчестве. Я, слава Богу, не являюсь твоей кровной родственницей.