Николь Джордан - Ночные желания

— Твоя молодая жена, — заметил Уилл, хитро глядя на Рейна.

— Совершенно верно, — ответил Рейн, вздохнув.

Он очень торопился вернуться в Ривервуд. Ему было не по душе, что пришлось отправить Мадлен одну, когда между ними накопилось столько разногласий. И теперь, когда он исполнил свой долг перед государством, нетерпение в нем неуклонно росло вместе с осознанием собственной вины. Он должен просить прощения у Мадлен со значительно большим раскаянием, чем сделал это вчера.

Для искупления вины Рейн собирался ненадолго заехать в свой лондонский Дом, чтобы захватить с собой самые лучшие предметы из фамильных драгоценностей Хэвилендов. Он также отдаст распоряжение Уолтерсу взять его дела под свой контроль, поскольку он планировал надолго уехать из Лондона. Сразу же после этого он поспешит в Ривервуд, где проведет некоторое время наедине с Мадлен и попытается уладить все возникшие по его вине проблемы в их браке.

Но, приехав на Бедфорд-авеню, граф был очень удивлен, когда возле парадного входа встретил не Уолтерса, а свою младшую сестру, пребывающую в явно взволнованном состоянии.

— Слава богу, ты приехал, Рейн! — воскликнула Дафна, втаскивая его в помещение. — Мне нужно срочно с тобой поговорить.

— Что случилось, дорогая сестра? — спросил Рейн, заметив Уолтерса, стоящего неподалеку в замешательстве.

Дафна подождала, пока слуга отошел на приличное расстояние, после чего нетерпеливо заговорила:

— Я приехала прямо сюда, чтобы предупредить тебя. Полагаю, тебе лучше знать, что задумала наша бабушка против твоей жены.

У Рейна внутри все сжалось.

— Что ты имеешь в виду?

— Бабушка поехала в Ривервуд сегодня около полудня, намереваясь предложить Мадлен гигантскую сумму, с тем чтобы ваш брак мог быть расторгнут.

— Расторгнут?

— Признан недействительным, — волнуясь, пояснила Дафна.

Десяток вопросов одновременно пронесся в голове Рейна, но он пока ограничился следующим.

— А откуда тебе стало известно о намерении бабушки, Дафна?

— Она обмолвилась об этом в разговоре с Пенелопой, а Пенни выболтала мне. Бабушка сказала ей, что можно не волноваться и что твой брак долго не просуществует.

Рейн напрягся еще больше. После его несправедливых обвинений Мадлен, возможно, будет рада представившейся возможности обрести свободу, получив щедрую компенсацию.

— Уолтерс! — рявкнул Рейн вслед удаляющейся фигуре своего помощника.

— Да, милорд?

— Сейчас же готовьте мне самую быструю верховую лошадь.

Верхом он доедет намного быстрее, чем в карете или даже в легкой двуколке. К тому же на то, чтобы запрячь экипаж, понадобится драгоценное время, которого у него было в обрез.

— Так точно, милорд, — ответил Уолтерс и поспешил выполнять приказания.

— Куда ты собираешься? — спросила Дафна Рейна, устремившегося в свой кабинет.

— А ты как думаешь? Я должен увидеть свою жену прежде, чем будет слишком поздно.

Дафна попыталась было последовать за ним, но он остановился и, схватив ее за плечи, запечатлел быстрый поцелуй на лбу сестры.

— Я тебе очень благодарен, но теперь ты можешь возвращаться домой.

Затем, развернув ее по направлению к двери, легонько подтолкнул. Продолжив свой путь в кабинет, Рейн услышал позади ее голос.

— Рейн, мне Мадлен очень понравилась. Я против того, чтобы бабушка вмешивалась в твои личные дела.

— Уверяю тебя, я не позволю ей этого сделать, — сказал он решительно. — А теперь отправляйся домой и предоставь мне разбираться с бабулей.

Не задерживаясь, чтобы увидеть, последовала ли Дафна его распоряжению, Рейн вошел в кабинет. Достав из стола ключ, он открыл сейф и вынул оттуда большую шкатулку, обтянутую бархатом. Через десять минут он уже галопом скакал в Чизвик, с притороченной к седлу шкатулкой с драгоценностями.

Полный сил скакун без труда одолевал милю за милей, и все же Рейну предстояло еще слишком долго оставаться наедине со своими безумными мыслями. Ему никогда еще не приходилось испытывать такого панического страха, как сейчас.

Мышцы его тела сковало в диком напряжении. Он ужасался от мысли, что может потерять Мадлен теперь, когда наконец осознал, как много она для него значит. И все же это было вполне возможно. Деньги, предложенные ей бабушкой, могли оказаться последней каплей.

Хэвиленд, безусловно, был в ярости от тайных манипуляций своей престарелой родственницы. И намеревался пресечь попытки бабки вмешаться в его жизнь раз и навсегда. Но сейчас он должен успеть перехватить Мадлен до того, как она решится его оставить.

Мчась галопом по дороге в Ривервуд, он, несмотря на упреки в собственный адрес, которые вновь и вновь проносились в его голове, внимательно следил, чтобы не пропустить экипаж бабушки.

Рейн обвинял Мадлен во лжи и измене, но в действительности обманщиком оказался именно он, когда сам себе твердил, что ему не нужно от нее ничего более, чем брак по расчету.

Но сейчас он уже не мог не признать правды.

Он любит Мадлен. Любит ее безумно.

Сила этого чувства не была такой уж неожиданностью, решил Рейн, поразмыслив. Он так тщательно оберегал свое сердце от новой любви, что когда она пришла, не распознал ее. Но в действительности она крепла с той самой секунды, когда Хэвиленд впервые встретил Мадлен.

Его слепота просто поразительна. В своем бескомпромиссном стремлении защитить себя он вытравливал из своего сердца все нежные чувства, намеренно сохраняя в нем холод. Но любви было наплевать на его рассудочные решения. И, невзирая на страх подвергнуться новому предательству, у него не было иного пути, кроме как быть побежденным Мадлен.

Она, с присущей ей энергичностью, пронзила его броню и завладела его сердцем.

И что же теперь? Рейн в задумчивости искал ответ.

Он женился на ней для того, чтобы она родила ему наследника. Но теперь ему было этого недостаточно, и он хотел намного большего. Он хотел видеть в Мадлен друга, любовницу, соратника, а не только мать своих будущих детей.

И он хотел ее ответной любви.

Но чего хотела она?

Мрачные предчувствия захватили Хэвиленда с новой силой. Он, конечно, может принудить ее остаться с ним. Но будет ли Мадлен способна полюбить его, после того как граф был непростительно жесток к ней?

Стук копыт галопирующего скакуна болезненно отдавался в его истерзанном сомнениями сознании. Но, подгоняемый тревожными мыслями, он еще сильнее пришпоривал коня.

Рейну оставалось уже не более мили до Чизвика, когда в ландо, шумно переваливающемся ему навстречу, он признал экипаж своей бабушки. Граф намеренно перегородил ему путь, поставив своего всхрапывающего и встающего на дыбы взмыленного скакуна поперек дороги.