Маргарет Мур - Поцелуй виконта

— Ну, что скажете? — самодовольно осведомился граф.

Нелл с удовольствием высказала бы ему свое мнение о нем самом, но предпочла сохранять приличия.

— Ваш дом очень красив, думаю, другого такого мне не приходилось еще видеть.

Граф удовлетворенно запыхтел. Тем временем карета остановилась, и лакей спрыгнул с запяток и распахнул дверцу.

Граф спустился первым, затем, оттеснив сына, подал ей руку и торжественно повел в свой великолепный загородный дом. Украдкой оглянувшись, она увидела, как лорд Бромвелл разговаривает с кучером, очевидно нисколько не задетый бесцеремонностью отца.

Видимо, он давно привык к подобному обращению.

Войдя в холл, она поняла, что граф хвастался не без основания. При строительстве были использованы прекрасные материалы — полы выложены плитами итальянского мрамора, в великолепном фойе — мозаичный паркет красного дерева с более светлым дубом. На потолке в обрамлении лепнины — фреска на классический сюжет, от которой у нее дух захватило. Она впервые видела изображение полуобнаженных мужчин, сошедшихся в смертельном бою.

— Это битва при Фермопилах, — пояснил лорд Бромвелл, подойдя к ней сзади. — Отец обожает спартанцев, хотя по убранству его холла этого не скажешь.

— Фоллингсбрук! — зычно воззвал граф, и рядом с ним возник пожилой статный человек, видимо его дворецкий.

— Добро пожаловать домой, милорд, — тотчас же отозвался дворецкий, с приветливой улыбкой кивнув лорду Бромвеллу, но сразу приняв серьезный вид, как только к нему обернулся граф.

— Фоллингсбрук, позаботьтесь о багаже моего сына и нашей гостьи, леди Элеоноры Спрингфорд, дочери герцога Уаймертона. И скажите миссис Фоллингсбрук, что ее светлость остановится у нас, что она нуждается в услугах горничной, так как ее собственная сбежала, прихватив почти все ее вещи.

— Неужели, милорд?

— Да. В этой стране слуги, как и правительство, становятся все хуже и хуже. — Лорд Грэншир обернулся к Нелл и с самой любезной улыбкой сообщил: — Фоллингсбрук покажет вам вашу комнату. Отведите леди Элеоноре зеленую комнату, — распорядился он, снова обращаясь к дворецкому — где графиня?

— В своей гостиной, милорд. Она просила лорда Бромвелла сразу подняться к ней.

Молодой человек поклонился Нелл и отцу, затем поспешил к лестнице и, взбежав по ней, исчез за поворотом галереи.

Проводив его тоскливым взглядом, Нелл собралась с духом. К счастью, полученное образование помогало ей чувствовать себя достаточно непринужденно в богатом доме и среди знати.

— Благоволите следовать за мной, миледи, — почтительно предложил дворецкий. — Я провожу вас в зеленую комнату.

— Ей необходима одежда, Фоллингсбрук! — крикнул ему вслед граф, когда он поднимался по лестнице, показывая дорогу Нелл. — Скажите вашей жене, чтобы она подыскала что-нибудь подходящее в гардеробе графини. У моей жены достаточно платьев, которые она не носит.

— Слушаю, милорд. Прошу вас, миледи.

— Джастиниан, мальчик мой! — воскликнула графиня Грэншир, протягивая руки навстречу сыну.

Небольшая гостиная графини, уютная и удобная, находилась на втором этаже рядом с ее спальней, окна которой выходили на террасу, откуда открывался прекрасный вид на регулярный парк, или, как всегда называл его Бромвелл, место, где природе придан неестественный вид и образ.

Как он и думал, мать полулежала в шезлонге рядом со столиком на позолоченных ножках, где стояла лампа и лежала пачка писем.

Бромвелл достаточно разбирался в медицине, чтобы знать, что у матери не было никакой серьезной болезни. Он много раз пытался ей это объяснить, пока, наконец, не понял, что под предлогом слабого здоровья мать старается удерживать внимание мужа и сына.

Он обнял мать и присел рядом на хрупкий стул с изогнутой спинкой.

— Мама, вы выглядите гораздо лучше, — как обычно, сказал он.

— Разве только немного. Доктор Хэтфилд дает мне какое-то новое замечательное лекарство.

— Вот как? И что же это за лекарство?

Она слабо повела рукой:

— Не знаю, я его не спрашивала. Но довольно приятное на вкус.

Бромвелл удержался от каких-либо замечаний, но решил позднее непременно все выяснить. Он не считал доктора Хэтфилда шарлатаном, но очень сомневался в его медицинских познаниях, а поэтому находил, что матери стоит воздерживаться от рекомендованного ей снадобья.

— Я так рада тебя видеть, — с грустной улыбкой сказала она. — Я ужасно разволновалась, когда нам сообщили о несчастном случае.

— Разве отец не сказал вам, что со мной ничего не случилось? Я написал ему записку.

— О да, конечно, но мать всегда волнуется за сына, даже если он находится неподалеку, в том же графстве.

Он отлично понял, о чем она умолчала — что волнуется еще больше, когда он отправляется в свои экспедиции. Но она не заговорила о новой экспедиции, и он промолчал.

Вдруг в комнату ворвался граф и занял воинственную позицию.

— Ну, он уже вам сказал? — требовательно спросил он у супруги. — Он путешествовал с женщиной!

Граф произнес это таким тоном, будто у Бромвелла была с леди Элеонорой незаконная связь и его отца это не столько возмутило, сколько удивило и даже вызвало гордость.

Казалось, он был доволен тем, что наконец-то у его сына появилась любовница. Для Бромвелла не было тайной, что отец сомневался в его мужских способностях. Правда, если бы он удосужился прочесть его книгу, то некоторые отрывки успокоили бы его на этот счет.

— Эта женщина — леди Элеонора Спрингфорд, дочь герцога Уаймертона, — пояснил виконт, — и мы вовсе не путешествовали вместе, как вы думаете. Мы всего лишь случайно оказались в одной почтовой карете, так что мы с нею едва знакомы.

Граф подозрительно сощурился на него:

— Едва знакомы?

— Да отец, именно так, — подтвердил он, хотя целых два поцелуя с этой случайной знакомой пробудили в нем такую страсть, что он не узнавал себя.

— А почему дочь герцога оказалась в почтовой карете?

— Но я тоже в ней ехал!

— Но вы свою карету продали, а у герцога Уаймертона по меньшей мере две кареты и не меньше четырех других экипажей.

Граф ухитрялся помнить подобные сведения обо всех представителях знати, так что ему можно было верить.