Маргарет Мур - Поцелуй виконта

Сколько пауков! Большие, средние, поменьше и совсем крошечные… И какое разнообразие! С тельцем, разрисованным странными узорами, крапинками, полосками, однотонно-темного цвета и даже абсолютно черного.

Неудивительно, что слуги избегают сюда заходить, подумала она.

— Я и не знала, что они бывают такими огромными! — пробормотала она, разглядывая один экземпляр.

— О, еще какими большими! В ящиках есть еще образцы. — Он кивнул на комод. — Мне было очень жалко лишать их жизни, но как иначе привезешь их домой, чтобы здесь подробно изучать.

Он указал на одну из банок:

— А вот этот паук — тот самый, который так напугал вас в пути, по-латыни Negenaria parietina, еще известный под названием паук-кардинал, очевидно, потому, что кардинал Уолси относился к ним так же, как и вы. Но вообще-то это обычная реакция на пауков, — продолжал он, с гордостью осматривая свою коллекцию. — Даже дочь человека, который одним из первых восторженно о них писал, их побаивалась. Ее звали Пейшенс.

Он искоса посмотрел на Нелл.

— Вы могли о ней слышать. Ее отцом был доктор Томас Маффит.

— Постойте… Вы имеете в виду этот стишок:

Так это не вымышленное лицо, а настоящее?

— Похоже на то, — усмехнулся он, — хотя автор стихотворения мне неизвестен.

Он прошел дальше и показал на другой образец.

— А этот красавец — тарантул, из Италии. Считается, что от его ядовитого укуса можно спастись только музыкой и дикими плясками.

Она сразу подумала о его незабываемом диком танце.

— Но вы сами в это не верите, да? — спросила она, заметив его насмешливую улыбку.

— Нет, хотя мысль интересная. Жители тех мест, где обитают эти пауки, когда-то проводили обряды, посвященные Бахусу. Думаю, что укус тарантула является всего лишь предлогом, позволяющим им продолжать свои вакханалии и…

Он замялся, покашляв, и сразу перешел к другим паукам:

— Вот этого паука я нашел неподалеку от залива Кеалакекуа, на Гавайях, где был убит капитан Кук. — И он продолжал увлеченно рассказывать о своей коллекции.

Нелл не встречала еще человека, настолько, влюбленного в свое дело. Такого красивого и милого, такого скромного и вместе с тем такого отважного. Такого стройного, гибкого и одновременно сильного, мускулистого…

— Вам скучно? Я знаю, за мной водится этот грешок — когда я говорю о столь любезных моему сердцу пауках, слишком увлекаюсь и забываю обо всем, — признался лорд Бромвелл, очевидно не так поняв ее рассеянный вид.

— Нет-нет! — поспешила уверить его Нелл, смутившись своих мыслей.

— Хотите выпить чаю? У меня здесь есть чай, вон и чайник. Только, к сожалению, ни молока, ни сахара.

— Я бы с удовольствием выпила чашечку, если вы считаете, что у нас есть время.

Он быстро подошел к камину.

— Матушка никогда не спускается к завтраку, отец тоже не любитель рано вставать.

— В таком случае давайте выпьем чаю.

Кивнув, он повесил чайник на крюк над пламенем, подбросил в огонь несколько поленьев и достал из буфета чашки и ложки.

— Я прекрасно понимаю, что пауки вовсе не так красивы, как бабочки или цветы, но изучать их тоже очень интересно и полезно. Например, в сравнении с размером и весом их тела они плетут поразительно прочную паутину. Только подумайте, что мы могли бы сделать, если бы научились воспроизводить свойства паутинного шелка! К сожалению, мое мнение разделяют далеко не все. Многие, в том числе и мой отец, считают мое изучение пауков пустой тратой времени.

— От этого ваша преданность делу заслуживает еще большего уважения.

— Вы действительно так считаете? — Он быстро обернулся к ней, и на лоб ему снова упали волосы.

— Да. — Она подошла к столу и стала перебирать листы с изображением пауков. Они были очень точными и выразительными и свидетельствовали о многосторонней одаренности лорда Бромвелла.

— А вот отец никогда меня не понимал, — со вздохом сказал он. — С детства я доставлял ему одни огорчения. Я рос не очень здоровым и крепким, и, видимо, поэтому меня больше интересовали книги, чем верховая езда и охота. Я начал интересоваться пауками, когда выздоравливал после скарлатины. В углу моей комнаты, как раз напротив кровати, поселился паук-кардинал, и когда мне нечего было читать, я подолгу за ним наблюдал. Горничные все время рвали его паутину, но паук постоянно возвращался в этот угол и принимался ткать ее заново. Меня поразили и сама паутина, и его настойчивость и трудолюбие.

Она представила его маленьким одиноким мальчиком в обществе безмолвного паука. И тем не менее…

— Но Томпкинс сказал, что вы были прекрасным наездником.

— Да, позже мне много лет приходилось ездить верхом, и мне очень помогали советы моих друзей, которые отличались этим умением.

— Очевидно, с возрастом ваша предрасположенность к болезням совершенно исчезла, — сказала она, разглядывая великолепный рисунок неизвестного ей растения.

— Не совсем. — Он подошел к ней, когда она взяла рисунок паука с мохнатыми лапками. — Во время последнего путешествия я тяжело болел, представляете, в таком возрасте заболеть корью! К счастью, зрения я не лишился.

— В противном случае мир потерял бы в вашем лице не только страстного натуралиста, но и прекрасного художника.

— У меня достаточно способностей, чтобы рисовать с натуры, но художником я себя не считаю.

Стараясь отвлечь себя от волнения, вызванного его близостью, она внимательно рассматривала рисунки один за другим.

— Но они очень реалистичны!

В кипе рисунков оставалось совсем немного листов, когда она заметила совершенно иную картинку. Вытянув лист, она увидела набросок углем, изображавший ее, задумчиво и грустно смотрящую в окно экипажа.

Удивительно было видеть свой портрет, так точно воспроизведенный всего несколькими штрихами.

— Я думала, что вы почти все время спали, — пробормотала она. — В следующий раз, если мне покажется, что мой спутник спит, я нарочно толкну его, чтобы убедиться в этом.

Он грустно улыбнулся:

— Если б я знал, какое удовольствие мне доставит ваше общество, я бы не заснул.

Чайник засвистел, и Бромвелл поспешил вернуться к камину.

— Я понимаю, почему вы предпочитаете проводить время в этой хижине, но, наверное, здесь вам довольно одиноко.

— Ну, иногда ко мне заглядывают Биллингс с Брутом, и если приносят кролика, то мы жарим его на вертеле. А потом подолгу сидим у огня и вспоминаем старые времена. — Он налил кипяток в заварочный чайник. — Вы знаете, когда я был вдалеке, я очень скучал по Грэнширу. И даже по отцу, хотя на Таити встретился с одним вождем, и у него был точно такой же упрямый характер, как у моего отца. У него была дочь, и он пускался на всякие ухищрения, чтобы выдать ее за меня, хотя я отказался сразу и наотрез.