Лесли Пирс - Помни меня

А сейчас, после смерти Шарлотты, было еще более неуместно говорить Мэри о своих чувствах. Она пережила плавучую тюрьму, долгое плавание до Нового Южного Уэльса и четыре года угрозы голодной смерти в колонии для преступников. У нее хватило дерзости на то, чтобы придумать фантастический план побега, и исключительно благодаря ее силе воли беглецы достигли намеченного места. Потом ее предал собственный муж, и она снова стала заключенной, ожидавшей повешения в Англии.

В глубине души Тенч понимал, что ничто из этого не могло бы подкосить ее. Он не сомневался, что, если бы дети Мэри выжили, она бы разработала очередной смелый побег и осуществила бы его. Но малыши оказались ее слабым местом. Когда Эммануэль заболел, ей нужно было ухаживать за ним. То же произошло и с Шарлоттой. Теперь, когда их обоих не было в живых, свобода потеряла для Мэри значение. Она пойдет на виселицу без страха. Смерть была единственным выходом для нее, и Мэри будет ждать ее с нетерпением.

— Ты не можешь сдаться и потерять ее, — пробормотал Тенч. — Ты должен найти выход, как вернуть ей вкус к жизни и желание бороться.

Через несколько дней Тенч столкнулся на палубе с Джеймсом Мартином и Сэмом Брумом. Они сидели, облокотившись о рундук, ничего не делая, просто наслаждаясь солнцем и свежим воздухом. Оба были невероятно тощими, пережитый ужас все еще читался в их глазах, и они выглядели намного старше, чем в Новом Южном Уэльсе. Но хотя они казались расслабленными, Тенч почувствовал какую-то враждебность между ними. Угадав, что это как-то связано с Мэри, он остановился поговорить.

После недолгого отвлеченного разговора о том, что на палубе осталось мало свободного места из-за коробок с растениями и кустарниками из Нового Южного Уэльса, и о том, выживут ли кенгуру в более холодном климате, Тенч упомянул о Мэри.

— Вы видели ее сегодня на палубе? — спросил он.

— Она поднималась на минутку, — сказал Сэм. — Но похоже, Мэри не хочет с нами больше общаться.

В его голосе прозвучало скорее уныние, чем жалоба, и Тенч догадался, что Сэм влюблен в нее. Он знал, что именно Мэри выхаживала Сэма, когда он приплыл со второй флотилией, и, вероятно, каждый мужчина полюбил бы женщину за это. Тенч симпатизировал Сэму за то, что тот был спокойный и добросердечным, а еще талантливым плотником, и сейчас Тенч невольно подумал, что Сэм, вероятно, стал бы лучшим мужем для Мэри, чем Уилл, если бы приплыл с первой флотилией.

— Она не хочет ни с кем разговаривать, — произнес Тенч, стараясь их утешить. — Горе делает некоторых людей замкнутыми.

— Или они хотят быть только с теми, кто может быть им полезен, — сказал Джеймс с легкой ухмылкой, глядя пристально на Тенча.

— Мэри не такая! — воскликнул Сэм, и его лицо вспыхнуло от гнева.

Тенч тут же увидел, в чем суть конфликта между Джеймсом и Сэмом: Джеймс считал Мэри такой же расчетливой, как и он сам.

Тенчу на самом деле никогда не нравился этот лукавый ирландец. Джеймс был забавным и умным, но хитрым как лиса.

— Сэм прав, Мэри не такая, — сказал Тенч твердо. — Ты должен лучше других знать об этом, Джеймс.

— Я не виню ее ни в чем, — пожал плечами Джеймс, и на его безобразном лице отразилась тень раскаяния. — Если бы в моем окружении был кто-то, кто, по моему мнению, мог бы спасти меня от петли, я бы лизал ему задницу, будь на то его воля.

Позже, сидя в своей каюте, Тенч невольно подумал о том, что сказал Джеймс. Он, конечно, был неправ насчет Мэри, она действительно не разговаривала ни с кем. Она замкнулась в своем горе.

Но в словах Джеймса была доля истины. Мэри мог бы помочь какой-нибудь влиятельный человек, который стал бы на ее сторону. Тенч сам был готов сделать для нее все, что угодно, но он всего лишь простой морской пехотинец, недавно произведенный в капитаны, и в Англии он не имел ни малейшего влияния.

Тенч мысленно перебрал имена всех своих знакомых, но никто из них не был выше его по положению, и поэтому не мог помочь Мэри.

Вернувшись к своему дневнику, как всегда в минуты волнения, Тенч перелистывал страницы назад, читая отрывки наугад. В колонии для преступников в Новом Южном Уэльсе создавалась история, и он хотел написать труд, который через многие годы мог бы стать ценным источником информации о первых годах колонии. Тенч никогда не рассматривал дневник как личный отчет о своем участии, скорее это было общее обозрение.

В общем и целом Тенч считал, что вполне справился с поставленной задачей. Может быть, когда он уйдет в отставку из военно-морского флота, он начнет писать статьи в газеты на эту тему. И вдруг его осенила мысль. Вот оно! Вот как можно добиться влиятельной помощи для Мэри. Он напишет содержательный очерк о ее судьбе, который опубликуют в английских газетах!

Несмотря на свое обычное спокойствие и сдержанность манер, Тенч почувствовал сильное возбуждение. Разумеется, он не может подписаться собственным именем, потому что наверняка существует какой-то закон, обязывающий офицеров действующей службы не разглашать информацию. Но никто не догадается, что он автор, если он напишет историю о побеге Брайантов в красочной и сенсационной манере. Газеты в любой точке Англии проглотят эту историю. Мужчины оценят ее дерзость, а женщины будут плакать о судьбе Мэри, потерявшей мужа и детей. Безусловно, ни один человек, имеющий сердце, не захочет, чтобы ее повесили после стольких страданий, через которые она прошла.

Тенч расплылся в улыбке. Это может сработать. Он должен сделать так, чтобы это сработало.

Мэри сидела в укромном уголке на корме корабля, глядя на быстро приближающийся берег Англии со смешанным чувством радости и тревоги. Был погожий солнечный июньский день, и ветра было как раз достаточно, чтобы подгонять корабль на хорошей скорости. Отличная погода для плавания. Она вспоминала множество таких дней, когда выходила на лодке с отцом.

Мэри очень много думала о родителях и Долли за эти годы. Узнали ли они, что произошло с ней? Если не узнали, может быть, они думают, что она бросила их ради светской жизни в Лондоне? Или даже предположили, что она умерла! Что бы они ни предполагали, им разобьет сердце новость о том, что Мэри ждет суда в ньюгейтской тюрьме в Лондоне.

В девятнадцать лет Мэри не понимала, что значит быть матерью. Она считала, что матери придираются к дочерям, хотят, чтобы их дочери вели себя как леди, готовили и шили, как они, и выходили замуж за респектабельных джентльменов, которые станут самодовольно похлопывать их по плечу за то, что они хорошо воспитали своих дочерей. Матери не хотели, чтобы их дочери получали удовольствие от жизни и искали приключений, потому что сами их не имели.

Теперь Мэри поняла: любая мать хочет, чтобы ее ребенок находился в безопасности и был счастлив. А все эти придирки — лишь попытки избежать опасности, способ проявления любви.