К. Харрис - Что остается от небес

Девлин слышал, что благоустройство госпиталя являлось одним из проектов баронской дочери. Пересекая залитый солнцем центральный двор, Девлин увидел, как Геро выходит из часовни в сопровождении дородного джентльмена со свисающими каштановыми усами и услужливым видом практикующего врача. Мисс Джарвис была одета в изумрудно-зеленое прогулочное платье с рюшами по подолу, отделанное более темным кантом по краям выреза и рукавов, и держала в руках изящный шелковый зонтик в тон, повернутый как раз под нужным углом, чтобы затенять лицо. Служанка в сером, сжимая ручки ридикюля, держалась на почтительном расстоянии.

– А, вот и вы, мисс Джарвис, – поприветствовал Себастьян, приблизившись. – Можно вас на пару слов?

Геро резко повернула голову в его сторону, приоткрыв губы в быстром вдохе. Эта женщина, с умным серым взглядом и унаследованным от отца римским профилем, бесспорно впечатляла. До недавнего времени двадцатипятилетняя баронская дочь зачесывала свои русые волосы в немодный узел, более приличествующий гувернантке. Но теперь несколько искусно подстриженных прядей изящно обрамляли лоб, придавая лицу неожиданную, обманчивую мягкость. Никто не знал лучше Себастьяна, что как раз мягкости в Геро Джарвис было меньше всего.

Возможно, внезапное появление виконта и привело даму в замешательство, но она почти мгновенно овладела собой.

– Прошу прощения, милорд, – прозвучал ее вежливый голос, – однако доктор Маккейн любезно согласился сопровождать меня при осмотре заведения, и мне бы не хотелось причинять ему…

– Уверен, что милейший доктор извинит нас на минутку, – перебил Девлин, одаривая корпулентного медика белозубой улыбкой.

– Разумеется, – ответил тот и тут же отступил с вежливым поклоном.

– Моя работа здесь очень важна, – вполголоса заметила Геро, отходя вместе с виконтом вглубь вымощенного дворика. – Просто позор, что такая великая и богатая держава призывает людей рисковать своей жизнью и здоровьем на войне, а когда солдаты возвращаются с полей сражений ранеными и увечными, обрекает их на забвение и нищету.

– Ваши старания, мисс Джарвис, вызывают во мне искреннее восхищение. Я не задержу вас надолго, – уверил Себастьян, всматриваясь в классический профиль. Геро выглядела побледневшей и похудевшей.

Два месяца назад Девлин держал эту женщину в своих объятьях, ощущал соленый вкус ее слез, чувствовал, как содрогается под ним неожиданно податливое тело. Но это было в тот момент, когда они считали себя обреченными на близкую гибель.

Однако им удалось спастись. И краткие минуты разделенной слабости стали источником стыда и сожаления, поскольку могли обернуться серьезными последствиями для обоих. Виконт убедился, что мисс Джарвис способна выстрелить в упор в грабителя и перед лицом смерти сохранять необыкновенное здравомыслие и присутствие духа. Но столкнуться с неизбежным позором и остракизмом из-за рождения внебрачного ребенка для молодой аристократки стало бы совершенно иным испытанием, и Себастьян не собирался позволить девушке искупать одной то, что они натворили вместе. Сложность состояла в том, что Девлин не был уверен, сообщит ли ему Геро о последствиях того рокового дня, если таковые обнаружатся.

– Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовался Себастьян.

Спутница прекрасно поняла, что он имел в виду.

– Да, вполне, благодарю вас, – шаг не сбился, взгляд не метнулся в сторону. – Нет никакой нужды беспокоиться.

Девлин хотел верить ее словам, но не мог. Мисс Джарвис откровенно изложила ему свои взгляды на брак. В тот же день, после чудесного спасения, он предложил ей защиту своего имени и получил немедленный и недвусмысленный отказ. Себастьян вглядывался в невозмутимые черты баронской дочери и не мог отыскать в них и следа той беззащитной, ранимой женщины, отдавшейся ему в холодном и мрачном подземелье Сомерсет-хауса. Но ведь это было…

– Архиепископ Кентерберийский обратился ко мне с просьбой расследовать убийство епископа Прескотта, – сообщил виконт.

На мгновение пальцы, державшие зонтик, сжались так крепко, что Себастьян услышал, как хрустнул хрупкий бамбук. Но спокойствие в тоне спутницы не поколебалось.

– Епископа? – вскользь переспросила Геро. – И какое отношение, скажите на милость, его смерть имеет ко мне?

– Не знаю. Вот почему я заинтересовался, когда услышал, что вы запросили копию перечня его последних назначенных встреч.

– А-а, – негромко протянула мисс Джарвис, бросая взгляд на ковылявшего через двор изможденного одноногого мужчину с костылем. – И вы хотите выяснить, зачем?

– Именно.

– Видите ли, я убеждена, что епископа шантажировали.

– Шантажировали? – Себастьян ожидал услышать что угодно, кроме этого.

– Да.

– И что же именно, мисс Джарвис, привело вас к такому выводу?

– Во время нашей вчерашней беседы я нашла его преосвященство порядком взволнованным.

– Вы встречались с Прескоттом?

– А вы этого еще не установили? – покосилась собеседница.

– Пока нет. И в котором часу?

– В шесть вечера.

– Значит, именно с вами была назначена та важная встреча, которую он не захотел отменять. Не возражаете, если я спрошу, зачем вы виделись с епископом Лондонским?

Геро коротким, резким движением крутанула элегантный зонтик.

– Разумеется, вы можете задать вопрос, милорд, если вам угодно. Только я не намерена на него отвечать. Уверяю, это не имеет ни малейшего отношения к вашему расследованию.

– Может, и так, – спокойно согласился виконт. – Но поймите, я все равно выясню.

Мисс Джарвис повернулась к нему лицом: губы крепко сжаты, в глазах – ледяная неприязнь.

– Что ж, если вы настаиваете… Епископ попросил моего содействия в подготовке выступления перед Палатой лордов в этот четверг.

Себастьян всмотрелся в гладкую линию щеки, изгиб темных ресниц, полуприкрывших устремленный в сторону взгляд. Неплохая лгунья. Но не безупречная.

– Об отмене рабства? – уточнил он.

– Именно.

Девлин перевел глаза на возвышавшуюся посреди двора статую Карла II, изображенного в виде римского императора. Если он правильно представляет себе события того вечера, мисс Джарвис прибыла в Лондон-хаус вскоре после разговора преподобного Малькольма Эрншоу с епископом. Вот только трудно понять, почему обнаружение давнего трупа в деревенской церквушке могло вывести из равновесия такого могущественного и влиятельного человека, как епископ Лондонский.

– Прескотт вам признался, что его шантажировали?

– Не так определенно.

– И что же такого он сказал, что навело вас на столь необычную мысль?

– Извините, но я не могу вам сообщить.

– Вы… – Себастьян запнулся, глубоко вдохнул и продолжил более спокойным тоном: – Мисс Джарвис, может, мне следует напомнить вам, что епископ мертв?