Кэрол Мортимер - Кружевной веер

— Уже поздно, и страсти накаляются, — хладнокровно заметила она, оборачиваясь к Дженнифер. — Прощу, не волнуйтесь больше за состояние миссис Фолкнер. Уверяю вас, я последние годы ухаживала за отцом и способна присмотреть за матушкой Гейбриела.

Поскольку у Дженнифер уже не оставалось поводов спорить, Диана положила конец разговору, тихо постучав в дверь спальни и попросив Мэй открыть и впустить ее. Еще несколько секунд после того, как она вошла, Гейбриел и Дженнифер продолжали мерить друг друга ненавидящими взглядами. Наконец Дженнифер досадливо фыркнула и, круто развернувшись, зашагала прочь. Он же медленно последовал за своей невестой в слабо освещенные апартаменты матери.

Диана стояла у кровати и шепотом переговаривалась с горничной, которая вскоре сделала книксен и вышла. Гейбриел приблизился к кровати матери.

Он искренне поразился изменениям, произошедшим с матерью. В последний раз, когда он разговаривал е ней, она выглядела совсем не так. Впрочем, их последняя встреча оказалась не самой счастливой — в тот день он с позором покидал Фолкнер-Мэнор. Гейбриел помнил, что тогда лицо матери было смертельно бледно, глаза полны слез. Ей пришлось вынести и обвинения Дженнифер Линдсей, и непримиримую суровость мужа. Раньше Фелисити Фолкнер была красавицей, Гейбриел привык считать ее вечно молодой. Теперь же лежащая в постели женщина выглядела точно на свои пятьдесят два года: в ее темных волосах виднелись седые пряди, лицо стало таким бледным, худым и безжизненным, что напоминало маску, какую надевают участники венецианского карнавала.

— Гейбриел, не сомневаюсь, перемены, которые вы видите в вашей матушке, лишь кажущиеся.

Он поднял глаза на Диану. Его невеста стояла напротив, с другой стороны кровати. Она ответила ему сочувственным взглядом. Хотя они еще так недавно были близки, Гейбриел понял, что ему трудно принять сочувствие даже от нее. Он отвернулся.

— Может быть, теперь, когда общество миссис Прескотт нам больше не угрожает; вы соизволите объяснить, зачем мы сюда пришли?

— Конечно, — с улыбкой ответила она. — Но может быть, чтобы не разбудить вашу матушку раньше времени, нам лучше перейти в гостиную? — Она указала на смежную комнату. В приоткрытую дверь видны были мягкие диваны и кресла. — Дверь в спальню мы оставим открытой, чтобы сразу услышать, когда она проснется.

Гейбриел прищурился:

— Судя по тому, что вы сказали мне раньше, я понял, что мы и идем сюда главным образом для того чтобы разбудить мою мать?

Диана почувствовала, как к лицу приливает жар. Еще совсем недавно они вдвоем находились в ее спальне и Гейбриел ласкал ее так пылко и страстно, что у нее при воспоминании о его ласках до сих пор перехватывает дыхание. А потом она тоже подарила ему удовольствие, удивив саму себя…

Она отвела глаза в сторону и отрывисто ответила:

— Надеюсь, очень скоро ваша матушка проснется сама. Просто мне кажется, будет лучше, если наш разговор не будет первым, что она услышит, придя в себя.

— Почему? — удивился он.

На лицо Дианы набежала тень.

— Гейбриел, когда я чуть раньше поднималась к вашей матушке…

— Под тем предлогом, будто ищете платок?

— Да. — Диана сжалась: ей неприятно было даже вспоминать о своей вынужденной лжи. Она считала, что ее оправдывает лишь то, что она действовала ради блага другого человека. — Опийная настойка, которую принимает ваша матушка, весьма высокой концентрации. Она гораздо крепче, чем требуется в том случае, если бы она просто страдала бессонницей. И потом, — продолжала она, — миссис Прескотт несколько раз повторила, что последние четыре месяца лишь она одна ухаживает за вашей матушкой. Несомненно, в числе прочего она и давала ей снотворное. — Диана подбирала слова осторожно, но со значением.

Гейбриел несколько секунд смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, а потом кивнул:

— Вы правы, Диана, будет гораздо лучше, если мы продолжим разговор в гостиной. — Не оборачиваясь, он зашагал прочь.

Диана последовала за женихом; если ее подозрения подтвердятся, им предстоит не самый приятный, хотя и необходимый разговор.

Гейбриел нарочно тянул с продолжением — сначала зажег свечу от пламени камина, затем нагнулся и подбросил в огонь немного угля из стоящего рядом ведерка. Мысли у него в голове путались. Он вспоминал объяснения Дианы. Наконец несвязные мысли перешли в подозрения.

Ушло несколько минут на то, чтобы к нему вернулось самообладание. Глубоко вздохнув, он повернулся к ней, сцепив руки за спиной.

— Итак… — высокопарно произнес он. — Теперь можете продолжить ваши объяснения.

Диана сморщила носик и спросила:

— Надеюсь, вы понимаете, что это пока всего лишь предположения?

— Сейчас и предположений более чем достаточно. — Он так плотно сжал зубы, что они едва не заскрипели. Ужин прошел ужасно; время, проведенное в спальне Дианы, показалось ему раем; одному Богу известно, что принесут ему следующие несколько минут.

Диана начала расхаживать по комнате.

— С самого нашего приезда поведение миссис Прескотт показалось мне весьма необычным. Помните, она не стала ждать нас на крыльце, а ушла в дом. После, когда мы вошли в холл, она сбежала навстречу по лестнице, и лицо у нее раскраснелось от напряжения. Я сразу подумала, что она помнила о каком-то срочном деле…

— Да, верно.

— Тогда я еще подумала, раз вас с ней связывают… какие-то отношения…

— Нас с ней ничего не связывало!

— Конечно, — ответила Диана, слегка озадаченная новой вспышкой Гейбриела. — Вначале я решила что, увидев вас, миссис Прескотт просто растерялась, но, все обдумав, я склонна приписать ее смущение другому. Я полагаю, увидев нас, она пожаловала к вашей матушке и дала ей очередную дозу лекарства.

— Может быть, так и надо?

— Тогда остается лишь восхищаться преданностью миссис Прескотт своей пациентке! Она не забывает о своем долге даже при сильном потрясении! — Диана не скрывала насмешки. Обычно она склонна была снисходительно относиться к чужим остаткам и искала в других только хорошее. Но, как она ни старалась, она не могла найти ничего хорошего в миссис Прескотт.

Гейбриел зловеще прищурился:

— Следовательно, вы полагаете, что она дала лекарство моей матери по другой причине?

— Да… я так полагаю.

— Не сомневаюсь, сейчас вы назовете мне эту причину, — протянул он, видя, что она замялась. Диана заговорила:

— Поведение миссис Прескотт не показалось бы мне таким странным, если бы не ее речи за ужином, вначале заверив нас, что ваша матушка вовсе не так серьезно больна, как вы предположили, и ей не требуются заботы врача и сиделки, она вдруг заявила, что ваша матушка так слаба, что не вынесет путешествия в карете! Два эти утверждения прямо противоречат друг другу. Не желая позволять своему воображению слишком разыгрываться в поисках возможных причин такого противоречия, я попросила разрешения ненадолго покинуть столовую под тем предлогом, что мне понадобился платок. На самом же деле мне хотелось самой посмотреть, каково состояние здоровья вашей матушки. — Она поджала губы. — Надеюсь, вы помните, что первые признаки волнения за ужином миссис Прескотт выказала, когда вы сказали, что все же нашли время и навестили матушку в ее комнатах?